Лыков выходит на почти голую, черную, очень темную сцену (тусклая лампочка, блеклые лучики) и сразу принимается скакать по ней, пританцовывать, не забывая, однако, про яростный монолог. О чем? О том, что такое «я». О том, что такое «мы». О славе. Что мужчина — это одновременно и письмо, и почтальон, посланные женщине Богом. Говорит — то остроумно, то как пьяный бомж. Зритель начинает подозревать, что актер немного «не того», но потом вдруг бьется в овациях.

Так что он говорил насчет «Ментов»? Единственная прямая отсылка к Казанове в спектакле — рассказ героя о том, как он играл полицейского в сериале и однажды шутки ради подошел с друзьями к старику бомжу. Они в шутку попросили того предъявить паспорт, будучи уверенными, что тот их узнает. Но старик испугался и вроде даже заплакал… Реальный это случай или художественный вымысел — поди узнай. Ну так бы коротко и сказал, что ли. А то ведь и сам устал, и зрителей издергал.