МАЛЫШ БЕЗ КАРЛСОНА. ["Малыш" Мариуса Ивашкявичюса на фестивале "Новая драма". Критик недовольна]
Новая литовская драма в Москве
Коммерсантъ-daily (5-06-2002)
Международная программа фестиваля «Новая драма» завершилась показом спектакля «Малыш» вильнюсского театра Оскараса Коршуноваса. Режиссерский дебют драматурга Мариуса Ивашкявичюса убедил корреспондента «Ъ» МАРИНУ ШИМАДИНУ, что в Литве рождаются не сплошь гениальные спектакли.
Новый спектакль театра Оскараса Коршуноваса в Москве ждали с особенным интересом — из-за взбудоражившей всех драмы «Огнеликий», которую режиссер показал в прошлом году на фестивале NET. Правда, на этот раз зрителям представили спектакль не самого Коршуноваса (Oskaras Korsunovas), а дебютную работу молодого, но уже известного литовского драматурга Мариуса Ивашкявичюса.
В пьесе речь идет о литовцах, депортированных в Сибирь в эпоху сталинского переселения народов. Вернее, о двух семьях, литовской и русской, которые переплела и перепутала история. Прагматичный литовец (Альгирдас Дайнавичус), которого шокируют сибирские «плюс-минус 25» добивается любви, шапки и шубы одинокой русской женщины Насти (звезда сериалов Татьяна Лютаева), а в это время ее сын Леня (Арвидас Дапшис), который и есть «малыш», окучивает в Литве дочку материнского любовника Сильвию (игравшая у Някрошюса Габриэле Куодите). Об истории и политике тут нет и речи. Сам Мариус Ивашкявичюс не любит пафоса, которым в Литве сегодня густо поливают свои беды в годы советского режима, и говорит, что эта история с таким же успехом могла бы случиться и в наше время.
Спектакль переполнен педантично выстроенными мизансценами и режиссерскими фокусами, которые существуют как-то независимо от пьесы, как будто режиссер махнул рукой на драматурга и стал писать поверх текста свой собственный сюжет. По крайней мере так могло показаться тому, кто не знал, что это один и тот же человек. Например, малыш Леня, собираясь на войну, вдруг начинает ни с того ни с сего петь в стиле рэп под мелькание светомузыки что-то типа «Я ухожу погибать», а потом надевает наполеоновскую треуголку, свернутую из газеты, и с бумажным мечом скачет куда-то на воображаемом коне. А потом конь оборачивается танком, который пробивает своей пушкой картонную стену декорации. А еще потом Сильвия любовно обнимает эту пушку и раскрашивает ее в легкомысленный белый горошек. И так можно продолжать довольно долго. Сначала режиссерские экзерсисы забавляют, но очень скоро становятся утомительными. Диалоги, если бы не были так сумбурны и местами абсурдны, заставляли бы думать, что перед нами снова документальный театр, основанный, как и открывший фестиваль питерский спектакль «Рождество 1942, или Письма о Волге», на письмах реальных людей.
Спектакль идет на двух языках (русские персонажи говорят по-русски, литовские — по-литовски), создавая странный лексический конгломерат. Мальчик Леня. будто только что выучившийся говорить по-русски, с радостью доморощенного лингвиста комментирует каждое свое слово: «женщина» — от слова «жена», иногда делая смешные ошибки, показывающие, как нелепо выглядит наш язык в глазах иностранца.
Адаптация разных культур и разных людей друг к другу и к чужому образу жизни и есть главная тема спектакля. Кто-то сможет легко прижиться на непривычной для себя почве, а кто-то нет. Одни обладают витальным секретом жизнеустроения, который согревает даже при «плюс-минус 25», а другие мерзнут, не умея окружить себя и других человеческим теплом, даже на свободе.
Фото:
— Под дудку русской женщины Насти литовский ухажер готов сплясать хоть комаринскую Фото ЮРИЯ МАРТЬЯНОВА
Марина Шимадина
Вернуться к спектаклю
|
