|
|
Подавлять и возбуждать
Театральная касса (1-04-2007)
Подавлять и возбуждать
Какие, однако, это будоражащие воображение слова! Сразу видится нечто любовно-эротическое, легкое, словно пузырьки шампанского, хотя и стимулирующее основной инстинкт. Но спокойствие, только спокойствие, как говорил Карлсон. Ничего романтического в спектакле не будет напротив, одна суровая правда жизни. Актерской жизни. Тезисы об этой правде набросал молодому, но весьма заметному драматургу Максиму Курочкину сам Александр Калягин кому же, как не ему, знать и лицо, и нутро актера; и лицо, и изнанку профессии. Получилась разговорная пьеса, состоящая по большей части из каскада исповедально-пронзительных монологов о наболевшем чаще горьких, но иногда и с солоноватым смелым юмором, какого умеет поддать Курочкин. Одно обидно: что пронзают эти монологи в основном людей, так сказать, причастных, из творческой среды, и еще конкретнее театрально-киношную братию. Герой Александра Калягина приехавшая на гастроли в родную провинцию немолодая столичная знаменитость, обозначенная в программке просто как «хороший актер». Именно он, с незабываемыми калягинскими интонациями, задает себе и окружающим вопросы, рано или поздно возникающие даже у самой большой звезды: как понять, в обойме ты или уже нет? где брать свежие краски, если родная жена дает максимум четыре? возможно ли существование в профессии без зависти, цинизма и фальши? и вообще, способен ли актер постоянно не играть и в жизни?.. Но ответы, похоже, так и не находятся, от чего сосредоточенно внимающий происходящему на сцене зал к середине спектакля начинает уставать. Свежую струю вносит забавная сцена между калягинским персонажем и его студентом (Анатолий Завьялов), явившимся к мастеру домой за зачетом. Он фееричен в своем первобытном нахальстве и за монолог Аркадиной, звучащий в его мальчишеском исполнении, получает аплодисменты публики и
вздох педагога: вот они юные, резвые, дышащие в затылок, толкающие локтями, жаждущие удивлять
В общем, свое возбуждение от предвкушения зачета студенту придется подавить. В этом, собственно, и есть квинтэссенция пьесы: вся жизнь, не только актерская наша человеческая жизнь есть чередование эмоциональных состояний: азарта и покоя, опьянения и смирения, взвинченности и штиля, и только тогда можно существовать в гармонии с собой. Иначе сбой. Это вам объяснит любой психиатр.
Вернуться к автору
|
|