|
|
Совпадение
«Можно мы тут на стульчиках сядем?» спрашивают зрители. «Можно, только тут труп будут проносить, придется помочь», отвечает администратор
Журнал «Огонёк» (5-04-2004)
Честно говоря, я догадывался, что буду смеяться, а может быть, даже жутко ржать почти два с по-ловиной часа, пока идет спектакль. Просто Центр драматургии и режиссуры, что спрятался в тупике возле Таганки в Музее Высоцкого, маленький театральный зал на сто мест это площадка полной свободы. Такое место в Москве было всегда, независимо от статуса театра, от проходящей мимо эпохи. Сначала это был «Современник» Ефремова, потом Таганка, потом Ленком и опять «Современник», только уже волчековский. Молодые актеры, драматурги и режиссеры, если они объединены не угрюмой волей Учителя, а просто ощущением своей свободы, своим ощущением времени, это всегда живо, полнокровно. И всегда поэтому весело.Так было и на этот раз. С пьесой «Половое покрытие». Смешное было название. Смешной был сюжет. Сюжет такой: два студента живут на съемной квартире и делают ремонт. Они вскрывают на кухне пол и там, под линолеумом, представьте себе, обнаруживают труп. Дальше события развиваются по проторенной схеме: нужно избавиться от трупа. Куда-то его деть. Приходит хозяин квартиры, он же и «хозяин» трупа. Приходит сексуально озабоченный сосед. Вдруг заваливается шумная свадьба, словом, если вы когда-нибудь смотрели американский или французский фильм с подобным сюжетом, ход авторской мысли вам будет понятен.Уморительной была режиссура Ольги Субботиной это вообще мастер трагифарса, любую ее работу горячо рекомендую всем смотреть. Чего стоит, например, сцена, где толстая невеста поет под караоке, а ее жених мерчендайзер, рассказывает, как правильно нужно расставлять в холодильнике кока-колу. Смешно, забавно и прикольно было не только на сцене, но и у нас, в зрительном зале. Даже еще до начала спектакля. «Можно мы тут стульчики поставим?» робко спрашивали зрители у администратора (зал маленький, и с местами всегда проблемы). «Можно, только тут будут труп проносить, придется помочь», скромно отвечал администратор. Были и другие приколы. Например, чуть выше меня и чуть слева сидела девушка со смутно знакомым лицом, похожая на Наташу Королеву. Позднее оказалось, что это и есть Наташа Королева. Что она делает, хотелось мне спросить себя, эта звезда эстрады, в маленьком театре на сто мест, где молодые актеры ставят пьесу абсурда про путешествия трупа? Позднее я понял, что она там делает, но вопрос отпал еще раньше
Просто все люди тянутся к высокому. Очень тянутся.Да и вообще труп, который таскают на пьяную свадьбу, в аэропорт, а потом он оживает, чтобы забрать героев с собой, ну что, скажите, может быть веселее?
А закончилось все взрывом бытового газа. Причем не случайным, а на-меренным. Ну так случилось, так пошла-поехала прихотливая авторская мысль. Не виноваты тут ни братья Пресняковы, ни режиссер Субботина. Чистое совпадение. Честно говоря, если бы не это совпадение, я бы, наверное, не нашелся, что написать об этом хорошем, в общем, спектакле. Честно отсмеялся бы свои два часа, отметив про себя отдельные недостатки. Подивился. Но о чем писать не знал бы.А тут
чудесную, балаганную конструкцию спектакля чуть перекосило. Крыша цирка шапито (в отличие от крыши аквапарка легкая и фантазийная, совершенно не опасная) ну как бы упала мне на голову. Спектакль будто выкатился за двери, растворился в сыром воздухе, растекся по ларькам, по пешеходным тротуарам, загремел пустыми бутылками пива, обнял на ходу короткие юбки девушек
За пару дней до премьеры «Полового покрытия» я как раз редактировал репортаж из Архангельска, хороший честный текст, но что-то в нем меня раздражало и я потом понял что. Там часто употреблялось слово «трагедия». «Через неделю после трагедии», «люди еще не осознали трагедии», «жертвы трагедии» через строчку. Функция слова не соответствовала смыслу. Это было практически техническое слово, некий термин, чтобы долго не объяснять, о чем идет речь, «тра-гедия», и все понятно. Когда в Москве появляется такой театр, какой сейчас образовался в Музее Высоцкого, он вынужден говорить про наше время. Иметь дело с этим временем. И вот такое ему выпало время. Время, когда трагедия уже технический термин из отчета МЧС. А труп бытовая деталь. Французских пьес, где все приключения закручены вокруг трупа, видано немало. Но в каждой из этих пьес конфликт строится на том, что живые, теплые, смешные люди попадают в страшную историю и их чувство жизни от этого только обостряется. Потому что в другое время и в другой жизни написаны эти пьесы. Братья Пресняковы классическую схему черного водевиля перевернули и почти все люди, которые живут у них на сцене, сами довольно-таки сильно отдают мертвечиной. Прямо скажем, нехорошо попахивают. Хотя и сильно стремятся к высокому. Ладно, расскажу, чем кончается. Те студенты, что труп нашли, вместе с хозяином квартиры вдруг понимают, что тоже умерли, пока пытались избавиться от него. Охваченные диким ужасом, они пытаются вернуться в жизнь тем же путем, каким оттуда ушли, то есть через смерть. И взрывают себя газом. Это, кстати, самая смешная сцена в спектакле. Честное слово.Ожить, вновь ожить, вновь почувствовать все, рассмеяться, перестать заниматься мертвечиной. Но что для этого нужно? Что нужно, чтобы не умирать душой в ЭТО время?
Я вышел из театра и вдруг услышал характерный киевский говор. Это Наташа Королева рассказывала своему другу Тарзану, в жизни Сергею Глушко, о своих впечатлениях (Тарзан сыграл в спектакле «Половое покрытие» сильную, но эпизодическую роль). Я услышал этот киевский говор и вздохнул с облегчением. Меня прямо отпустило. Ведь есть же люди, подумал я, которые не задают себе каждый божий день этот вопрос. А просто тянутся к высокому
Борис Минаев
Вернуться к автору
|
|