Другая тенденция: новый театр, сохраняя присущую ему жесткость, становится все более изощренным и технически совершенным, что, с одной стороны, дарит радость наслаждения искусством (в первоначальном смысле слова), с другой — дистанцирует, ослабляет непосредственность впечатления. И так-то не было страшно, а теперь и вовсе скорее радостно — молодцы и мастера.

И третье замечание, более частное: прежние годы российским хедлайнером фестиваля выступал Евгений Гришковец, своими премьерами («Дредноуты», «Титаник» и др.) добавлявший к европейской холодности других участников специфически российскую теплоту. В этом году его заменил новый артист-сказитель — Иван Вырыпаев, специально для фестиваля поставивший спектакль «Бытие #2» (что характерно, при поддержке штутгартского Theater der Welt). И предложивший библейский сюжет в гармоничной театральной аранжировке с музыкальным сопровождением из переложенного для баяна Брамса (баянист Айдар Гайнуллин).

Несмотря на предваряющую спектакль историю про пациентку психиатрической лечебницы, приславшую Вырыпаеву свои драматургические опыты, которые и послужили основой спектакля, ничего душераздирающего в нем нет: по уровню отношений с «проклятыми вопросами» «Бытие» вполне соотносится с «Кислородом» того же Вырыпаева — энергии, пожалуй, чуть меньше, культура исполнения чуть тоньше. Если Антонина Великанова и существует на самом деле — а создатели спектакля уверяют, что да, — все равно она остается персонажем этого перформанса, а никак не его автором. Как не является в полном смысле автором режиссер Виктор Рыжаков — в его задачу входит лишь сдержанно и компактно воплотить на сцене ритмы и интонации Вырыпаева, на этот раз будто отошедшего в сторону и аккомпанирующего партнерам специальными речовками про Пал Иваныча в русских лаптях.

Прием в спектакле важнее смысла, в текст двух персонажей — Бога и жены Лота или доктора Аркадия Ильича («Здравствуйте, я ваш Аркадий Ильич!») и Анны Великановой, которые препираются о том, есть ли Бог («Да! Нет! Да! Нет!») и остается ли «что-то еще», когда все заканчивается, — можно и не вслушиваться. Увлекает другое — не сценические приспособления (они простые), и даже не актерская игра (хотя за дуэтом питерца Александра Баргмана и иркутянки Светланы Ивановой наблюдать очень интересно), а бодрая игривость, которая так обаятельна и подлинна в этой скорее музыкальной, чем литературной композиции. Собственно, этот ритм, фирменный, уже — со второго раза — узнаваемый, и есть смысл, он и складывает слова и стоящие за ними понятия в новую звуковую реальность, отчего старые значения меняются, и вместо надоевших штампов в них появляется «что-то еще». По прежнему хулиганское, но уже в новой, европейской упаковке.

Остается добавить, что привезти и показать москвичам восемь фестивальных спектаклей удалось при финансовой поддержке социально-культурного фонда Hennessy, института Goethe, Французского культурного центра, Bokov-Factory, группы компаний «Инвесткапстрой».

Алена Солнцева