Первую премьеру только что начавшегося театрального сезона сыграли в Театре им. Гоголя. Главный режиссер театра Сергей Яшин поставил «Черное молоко» Василия Сигарева. Событие это, хотя и случилось в стенах самого привокзального и не самого популярного театра Москвы, приятное. По предварительным репертуарным заявкам, театральный сезон 2002—2003 обещает быть ориентированным на современную драматургию, и начало положено.

Сигарев, прославившийся в Москве своей пьесой «Пластилин», где повествуется о гибели затюканного жизнью подростка-сироты, представил зрителям не менее драматическую историю. В ней юный автор замахнулся на большее, попытавшись создать драматургический портрет российской глубинки. Свое «Черное молоко» Сигарев начинает с монолога в зал, который произносит не самый приятный, как оказывается впоследствии, главный герой. Главная мысль монолога такова — ну и нечистоплотная ты барышня, Россия. .. Оказывается, впрочем, что все происходящее в пьесе не подтверждает этот тезис, но ставит его под сомнение, хотя с внешней стороны парень, в общем-то, прав. Он произносит свое обвинение, стоя на глухой, заплеванной станции с ободранными лавками и обшарпанными стенами, привалившись к которым, вяло копошится вусмерть пьяный мужик. ..

Близость Курского вокзала, его дух, который хорошо ощущается, стоит только выйти на крыльцо театра им. Гоголя, спектаклю очень на руку. Сцена, словно продолжающая вокзальную неприютность, декорирована линией железной дороги, убегающей вдаль, семафорами, запасными путями и прочими атрибутами полосы отчуждения. Очутившиеся там юноша и девушка — циничные коммивояжеры. Они активно впаривают непросыхающим нищим жителям полустанка вещь, которая не нужна им даром,- супертостер из суперпластмассы.

Поначалу сюжет «Черного молока» балансирует на грани черного юмора и пародии. Парень бойко живописует преимущества обладания тостером кассирше тете Люсе. Тем временем уже отоварившийся народ в потрепанных кацавейках в массовом порядке волочет дурацкие тостеры назад и, с трудом подбирая нематерные слова, просит взять их обратно и вернуть деньги. Левчик и Мелкий (прозвище его беременной подружки), сами обладающие не слишком большим словарным запасом, отделываются от них, как могут, переругиваясь по ходу дела еще и между собой. «Надоела, блин!», «Достал!», «Отвянь!», «Дай ментоловую!» — артистам Алле Каравацкой и Ивану Шибанову корпеть над заучиванием текста не пришлось. Автор очень убедительно представляет чистенькой публике убогий язык мелких торгашей, сленг станционной кассирши, тупое занудство бабусек и агрессивный бред пьяных мужиков.

Однако юмор, пусть и черноватый, продолжался недолго — барышне пришла пора рожать. И не в платной клинике, как она планировала, а прямо в захолустье, при помощи доморощенной акушерки. И тут случается преображение. Оторва, которая только что брезговала даже присесть на станционную скамейку и привычно посылала окружающих подальше, оказавшись в безвыходной ситуации, оценила простоту и широту души всех этих русских теток, бабок и мужиков. Как они забегали, как забыли свои перебранки и прочие важные дела! Как они тащат молоко, чиненные-перечиненные коляски и одеяльца, как дрожат над чужим младенцем… С той же колоритностью, с какой драматург живописал их пьяные выходки, он живописует всю спрятанную до поры человечность этих обитателей забытого богом полустанка.

Алла Каравацкая играет слом в душе своей героини так, что зал замирает. От переживаний за Мелкого и ее новорожденную дочку дамы достают платочки, а в зале повисает та самая нервная пауза, ради которой актеру только и стоит выходить на сцену.

Проникновенная игра актрисы, а также эпизодические выходы стариков Театра им. Гоголя, которые исполняют своих пьяниц и обтерханных старух с большим энтузиазмом, как-то сглаживают невзыскательную и временами слишком банальную режиссуру Сергея Яшина. Главный режиссер Театра им. Гоголя густо приправил постановку пронзительными и стопроцентно потрясающими публику эффектами — падающим из-под колосников снегом, песней «А снег идет…» и медленным танцем героев на авансцене. Но пьесу Сигарева даже такой режиссурой испортить не удалось.

К финалу столичный театрал убеждается: не все так черно в нашей немытой России, как кажется иногда. И кому, как не Василию Сигареву, уроженцу маленького зауральского городка и ученику Николая Коляды, не знать это наверняка.

«Черное молоко» играют 8 и 14 сентября.