Режиссер Владимир Агеев с удовольствием обустраивает этот изящный анекдот двух екатеринбургских драматургов. Собственно, вся история взаимоотношений двух поэтов и воспеваемой ими Вечной Жены разворачивается как блоковский ремейк комедии дель арте с ее масками Коломбины, Доктора, Арлекина и Пьеро. Артем Смола играет Александра Блока нежным и инфантильным недорослем, печальным лунным Пьеро — то ли придурковатым, то ли гениальным сновидцем, его назойливую и тиранствующую мать в ярком гротескном ключе сочиняет Ольга Лапшина — Смеральдина этого «клюквенного» представления. Распотешным сказочным чародеем, богатырем и мелким усадебным тираном предстает Дмитрий Иванович Менделеев в исполненной юмора игре Алексея Багдасарова. Но самое яркое сочинение на тему главных персонажей русского символизма принадлежит Алексею Белому, который вытанцовывает своего знаменитого однофамильца с парадоксальной страстью подлинного комедианта и поэта. Ему, как и всем остальным, помогает в этом режиссер по пластике Елена Каралашвили. В его игре — давно невиданная праздничность и синтетическое совершенство. В заколдованном царстве Шахматово Андрей Белый является прямо из собственной статьи, кентавром гарцуя в костюме Арлекина. Безумный и сказочный изобретатель мифов, он оказывается в сонном царстве Блоков и Менделеевых одновременно искусителем и инициатором, злодеем и старшим другом, этаким Зигфридом, пробуждающим Брунгильду к новой жизни.

Именно такой спящей красавицей и является им Любовь Менделеева (Анна Невская) в своем стеклянном лабораторном чехле. Ирония и юмор, лирика и гротеск, тихий ток подлинных переживаний, спрятанных под маской Арлекина, — в игре Белого есть все признаки того самого театра, который создавал Александр Блок. Пожалуй, только в моменты прямого пафоса, когда он читает статью Андрея Белого, актер проявляет неожиданную растерянность, точно ему не под силу соединить пафос, арлекинаду и поэтическое безумие. 

История Блока, Белого и Менделеевой помещена молодыми драматургами в стихию Хармса и блоковского «Балаганчика» — и в этом особая изысканность и культурная оснащенность их драматургического письма. И если в «Терроризме» — пьесе про современность, которую совсем недавно поставил во МХАТе Кирилл Серебренников, это качество не так заметно, то здесь оно проступает вполне отчетливо. Эта история кажется не просто литературным пустячком, а важным для Пресняковых источником их собственного творчества, исполненного парадоксальности, литературной игры, безумия и горячей поэзии, попыткой понять, где гнездятся страхи и фобии, пафос и фантазмы современного человека.

Фото:

 — Саша и мамаша в ожидании кентавра.

Алена Карась