Для того, чтобы спектакль можно было назвать подлинно женским, требуются три составляющих: во-первых (это главное) — женская пьеса, затем женская режиссура, и, наконец, соответствующая актерская игра. В случае с «Яблочным вором» все три ингредиента в наличии: драматург Ксения Драгунская, дочка знаменитого детского писателя, автора «Денискиных рассказов», режиссер Ольга Субботина и актриса Мария Голубкина. В их милых лицах в Театр сатиры впервые несмело заглянула новая драма, сезон за сезоном все прочнее оккупирующая репертуары всех уважающих себя театров. Впрочем, вопиюще новой драмой «Яблочного вора» не назовешь: пьеса была написана в далеком 1994 году, когда слыхом не слыхивали ни о драматургической технике Verbatim, ни о терроризме, без которых сейчас и шагу не ступи.

Но для Сатиры, где самые современные авторы — Григорий Горин и Эдвард Радзинский, и это практически революция. Да и с такими, довольно условными, нововведениями осторожный худрук Александр Ширвиндт не спешит. Эксперименту отведена маленькая сцена — «Чердак Сатиры».

На этом чердаке и разворачивается самый женский из виденных мною спектаклей. Главная героиня (в исполнении нечасто появляющейся на театральном горизонте Марии Голубкиной) живет в гордом одиночестве где-то на даче, вспоминает недавнее студенческое прошлое — «старый велик, комсобрание и портвейн в общаге», без конца треплется по телефону, и то ли солит огурцы, то ли варит варенье. Ее абоненты — влюбленный перелетный еврей Елкин, юный рэппер Никитос, вечная невеста Шура Дрозд, все время выходящая замуж то за экстрасенса, то за космонавта, то за курдского террориста.

Лексикон у нашей барышни самый что ни на есть нежный: зажухать, закирячить… Особей противоположного пола она трогательно называет непролазными психами и неведомыми зверушками. Еще отшельница Фомина составляет список мужчин, за которыми можно уйти на край света. В списке одно имя — давнего приятеля Сереги Степцова. Этот ныне брутальный персонаж когда-то учился в специальном институте сочинять истории, был «молод, беден, ласков». А сейчас он - хозяин торговых ларьков в переходе, ездит на новой бээмвэшке без номеров, кулаком вразумляет непокорных грузчиков, а подчиненные кланяются ему в ноги. Он и есть яблочный вор, потому что ежегодно ворует с друзьями яблоки из чужого сада. Разные бывают у людей традиции, некоторые в баню ходят тридцать первого декабря…

В конце первого акта по неуловимой причине героиня вскрывает вены, почему-то засунув руку в трехлитровую банку. Рассол медленно окрашивается в соответствующий случаю пурпур. Вскинутая в позе распятого на плечи людей в хирургических костюмах, Мария Голубкина уплывает за кулисы. Занавес.

Но это далеко не конец! В настоящей женской пьесе не может быть печального финала; членовредительство или насильственная смерть допускаются лишь в виде шутки. Завершается все, как и положено, шампанским, счастливым воссоединением уголовного Степцова с «непоправимой заморочкой его жизни» (каково сказано, а?) и упоенным танцем Шурочки с космонавтом.

В самой главной женской пьесе 90-х, «Тане-Тане» Ольги Мухиной, есть бессмертная фраза: «Шиповник зацвел — значит, окунь заклевал!». Ксения Драгунская не отстала от коллеги, у нее «ландыши распускаются, когда молодые скворцы вылетают из гнезда», и еще «коты орут и ежики топочут».

Для Сатиры «Яблочный вор» — большое завоевание и шаг на пути к удобоваримому театру, для Марии Голубкиной — отлично сыгранная роль. Но для зрителей — непоправимо женский и утомительно длинный спектакль.

РАЗДЕЛ ВЕДЕТ МАРИЯ ЛЬВОВА. ТЕЛЕФОН: 229-04-59. E-MAIL: MARIA. LVOVA@EVCLUB. RU

Мария Львова