Большая часть памяти является не записью в мозгу человека его непосредственных впечатлений о событиях, но переданы ему другими людьми в беседах, через книги, газеты, общие мнения. С другой стороны, вспоминая любое конкретное событие мы помещаем его мысленно в ту или иную группу людей (среди друзей, родственников, коллег и т.д.).

Девушка говорит: «Боюсь, что мне снова пообещают подарить папу, а подарят мерзкого розового зайца». Это, по сути, воспоминание, в котором присутствуют: папа (его незанятая роль) и они, которые подарили розового зайца (мама, родственники…). И они окрашивают ее восприятие настоящего и ближайшего будущего: «Боюсь, что снова…»

Юноша, осуществляет сложную мысленную акцию: «я уже думаю о том, как мы будем об этом вспоминать. » Т. е. он мысленно переносит себя в будущее и оттуда, представляя их вместе (мы) смотрит в настоящее. Мы означает, что они будут обсуждать событие, делиться чувствами, т.е. строить коллективное воспоминание. 

Индивидуальную память можно уподобить дорожке в поле, которым является память коллективная. КП задает категории, рамки того, что человек помнит. С этой точки зрения забывание не является отсутствием памяти. Забытое, вытесненное представляет собой такие же образы, определяемые теми, кто окружал нас в прошлом.

В процессе психологического консультирования семьи часто убеждаешся, какой огромной эмоциональной энергией наполнены «белые пятна» семейной истории. Например, неоплаканный дед, сгинувший в лагерях, первый брак матери, о котором никогда не вспоминают, спившийся дядя, которого неприлично иметь порядочной семье.
Это могут быть разные люди, но они продолжают влиять на жизнь следующих поколений. Это воздействие l?oubli, коллективной памяти семьи очень хорошо описано у известных психотерапевтов и исследователей семьи Анн Анселин Шютценбергер 1995) и Берта Хеллингера (2001).
Мы видим пример этого в пьесе."Я не могу продать то, что я не помню, что не отложилось в памяти, — говорит Капитан Антагонисту. Он не может избавиться от того, что вытеснено им, что навязано ему коллективной памятью.
Забытое это часть памяти. Коллективизация памяти означает также коллективную организацию забывания. Мы можем наблюдать, как в тоталитарном обществе осуществляется манипуляция людьми с помощью вытеснения части событий из памяти, изменения истории, исправления воспоминаний. ..
Хотя понятие коллективной памяти введено социологами, оно родственно понятию коллективной психологии. 

Впервые понятие коллективной психологии, «психологии массы» ввел Фрейд (1921; цитируется по рус. изд. 1990). Люди, оказавшись вовлеченными в массу, в толпу, ведут себя не так как они бы вели себя каждый по отдельности и даже чувствуют не так.
Возьмем ли мы карнавал, футбольный матч или массовые беспорядки, каждый кто их наблюдал или в них участвовал мог заметить, что происходят некие трансперсональные процессы, когда люди психологически и, буквально, физически ощущают себя частью чего-то большего, как бы находятся «вне себя».
Фрейд, рассмотрев организованные массы, такие как церковь и армия, отметил то, что они имеют структуру семьи. К подобной организованной массе мы можем отнести и советский народ.
Псевдосемья в масштабах государства — непременный атрибут тоталитарной системы. Все взрослые роли в такой семье принадлежат власть имущим, а остальному населению остаются роли младших. Но не ребенка, нуждающегося в постоянной опеке, а, скорее, подростка, которого можно эксплуатировать, которым легко манипулировать, так как он психологически зависим от группы, от внешнего мнения. 
От природы предполагается, что человек, созревая, проходит все возрастные стадии с присущим им набором ролей, чувств, обязанностей. В подростковом обществе поведение, чувства и потребности подростка консервируются, распространяются на все возраста. (Дудченко О. Н. , Мытиль А. В. , 1993)
Было бы ошибкой считать все эти явления чисто российским феноменом. Маргарет Мид, американский этнограф, культуролог, полагала, что нарушения идентификации мужчин (на примере амер. общества) характерны для технологической культуры. Мальчик не видит, чем занимается его отец, как он зарабатывает деньги, что он делает для семьи.
Как в известном русском анекдоте: Одна женщина говорит другой: «Настоящие мужчины на дороге не валяются!.. Они лежат на диване у телевизора.»
Образ настоящего мужчины мальчик может взять из того же телевизора. Но киногерои, уж слишком обобщенные. Для идентификации нужны живые люди рядом. Тогда тринадцатилетний мальчик в качестве примера для подражания выбирает шестнадцатилетних. Принимает нормы, ритуалы старших подростков и думает, что стал мужчиной. (Мид Маргарет, 1988)
Это еще один механизм формирования вечного подростка. У нас в стране он обострился в момент Перестройки, когда разрушились общегосударственные механизмы социализации, т.е. патерналистская, отцовская роль государства ослабла. (Фельдштейн Д. И, 1990; Каган В. Е. , 1992)
В пьесе мы видим юношу-подростка, романтического капитана, взрослого-подростка и подростка-дедушку. Они идут за капитаном, как тринадцатилетние за шестнадцатилетним. 
Юноша ищет отца, с которым он мог бы идентифицировать себя, отца — носителя мужского образа. Обретя в конце пьесы отца, он наследует ему и сам становиться мужчиной.
Капитан обретает зрелость, становиться отцом своем комманды в момент смерти. Он берет на себя ответственность за их жизнь, за их спасение. И обретает память. До этого он ведет себя как взбунтовавшийся подросток. Похищает из женского царства Быка — мужской символ и отправляется с командой пиратов искать другой мир. 
Дедушка остается подростком. Он предрочитает иллюзорную жизнь реальной. Его идентификация очень размыта. Его МЫ - это все человечество, шагнувшее в космос или космическая держава. Но и он в последний момент возвращается к самому себе из пут коллективного сознания, переворачивая фразу Армстронга: «Это огромный шаг человечества, но это маленький, очень маленький шаг… человека!»

Кроме двух уже упомянутых факторов, в России действует еще одно специфическое препятствие превращению мальчика в мужчину. Это — коллективная память российских женщин. 
Я очень часто сталкивалась в своей работе с женским мифом о ненадежности мужчин. С ними что-то случается, они гибнут на войне, их расстреливают в Революцию, они гибнут от тифа на Гажданке или их забирают в лагерь, а она сама должна растить детей, выживать. И она помнит, что женщины для этого и предназначены.
В пьесе тоже женщины беруться за неженские дела без всяких сомнений: «Не все, что я смогу унести, а все, что стреляет. Это больше, чем я смогу унести?» И берет, и несет.
Я по наивности полагала, что женщины вообще так устроены. Но по утверждению австрийского психотерапевта Берта Хеллингера, который путешествует по всему миру и работает с семейной памятью во всех странах, такое бессознательное убеждение о силе женщин и хрупкости мужчин — уникальный российский феномен.
По его грустному и меткому замечанию, мужчина может выжить с русской женщиной, только если чувствует за спиной мужчин своего рода. Отца, дедов, прадедов. Возможно, это связано с нашей бурной историей.
И вот женщина рожает сына и всеми силами старается оставить его в детстве, потому, что «Взрослый мужчина должен обязательно погибнуть» А маленького сыночка она защитит, спасет.
С другой стороны сын, или не хочет взрослеть или, следуя материнским представлениям о мужской судьбе может бессознательно разрушать себя с помощью акоголя, наркотиков, рискового поведения. 
Понятие «коллективного бессознательного» ввел К. Юнг вслед за «психологией масс» Фрейда, чем вызвал страшный гнев последнего.
Коллективное бессознательное — это хранилище следов памяти человечества, в нем отражены чувства и мысли общие для человечества. «В отличие от личного бессознательного, которое является в известной степени относительно поверхностным слоем сразу же под порогом сознания, коллективное бессознательное в обычных условиях неосознаваемо, поэтому даже при помощи психоаналитической техники нельзя вызвать воспоминание, поскольку оно не было ни вытеснено, ни забыто. Само по себе коллективное бессознательное вообще не существует; на самом деле оно является ничем иным, как возможностью…» (Юнг Карл, 1994, с.57—58) Коллективное бессознательное, является не содержание психики, а совокупностью регуляторных принципов, структурой психики. Юнг высказал гипотезу, что коллективное бессознательное состоит из мощных образов, архетипов, невидимой «системой реакций и диспозиций» общих для всего человечества, влияющих на мысли, чувства, поступки в конкретных ситуациях. Архетипы обнаруживают себя в сновидениях, а в культуре мы встречаеми их яркое выражение в мифах. Поэтому многие из архетипов имеют мифологические названия. 
Если анализировать пьесу с точки зрения юнгианской психологии, т.е. как метафору внутриличностного конфликта, как метафору роста, созревания. Мы обнаруживаем целый набор архетипов. Победа одного из них, определит, кем станет человек.
Так Капитан представляет собой архетип героя. Вот как описывает его Отто Ранк. Мифологический герой — это обычно сын (обратим внимание!) царя. Он соперничает со своим отцом, или с символизирующей его властью (Эдипов комплекс), у него особые отношения с богами, которые иногда помогают ему, иногда расставляют ловушки. Его основная миссия — ниспровергатель старого и установление нового порядка. Он добивается победы, но не пожинает плодов этой победы. Его награда — смерть. (Отто Ранк, 1997) Согласно известному французскому психоаналитику Франсуазе Дальто подростковый кризис — это смерть детского Я и возникновение на его месте зрелого Я взрослого человека. (Dolto Françoise, 1997)
Антагонист — архетип тени. Тень — это то ,что человек или группа, народ, не хочет признать в себе. Это комплекс отвергаемых качеств, которые человек скрывает от других и даже от себя. Вместе с тем, тень всегда следует за нами и пытается проявиться. Отдать ему Право Капитана, это значит полностью вытеснить свою память, отказаться от осознания. 
Важный персонаж пьесы, Слуга. Он символизирует архетип Персоны. Это та часть нашего Я, которое мы показываем окружающим. Это маска, ширма. Ей не достает подлинности, но не стоит относиться к ней пренебрежительно. Если бы человек жил только богатой внутренней жизнью, стремился исключительно «быть, а не казаться», невозможно было бы никакое групповое взаимодействие. Именно Персона обеспечивает нашу связь с социумом, также как в пьесе Слуга обеспечивает необходимую связь Капитана с реальностью.
Юноша, наследник Капитана, может повторить его путь, т.е. остаться героем-подростком, отвергающим уравновешенный, разумный, благополучный материнский мир. Он может также отдать мифическое право Капитана (мужскую идентичность?) Антагонисту-тени. Вытеснить, отвергнуть мужскую сторону личности, потерять себя.
Он (как архетип формирующейся Самости) выбирает путь интеграции. Метафорически, если вообразить, что все персонажи пьесы, это части развивающейся личности, его желание соединиться с Девушкой, следует понимать как воссоединение с архетипом Анимы в себе. Анима представляет женское начало в мужчине, она воплощает в себе те качества, которые считаются исконно женскими (например, эмоциональность, чувствительность, нежность…), но без котррых эмоциональная жизнь мужчины будет ущербной, без которой невозможно достичь подлинной зрелости.
Разделив память/забывание капитана со зрительным залом, Юноша присоединяется к ресурсам коллективного бессознательного, но и отдает магические возможности Капитана. Теперь ему «надо жить как все, но самому…» (Мандельштам). Не только принятие, но и отказ от чего-то важного — неизбежная плата за зрелость, как ни печально.

Персонажи пьесы, с одной стороны, могут рассматриваться как воплощение того или иного архетипа, а, с другой стороны, как пример развития человека, захваченного каким-либо одним архетипом. Это нередкр можно наблюдать и в жизни.

Т. е. с точки зрения психолога, это пьеса о созревании, о становлении мужчины, о ловушках на этом пути. Взросление — это постепенное осознавание своих собственных противоречий, своей семейной истории, коллективных мифов и коллективной памяти, интеграция разных сторон своей личности.

Библиография:

Дудченко О. Н. , Мытиль А. В. , 1993, «Семейная самоидентификация в кризисном обществе», Социальная идентификация личности. М. : РАН, С. 101—102

Каган В. Е. , 1992, «Семейное воспитание и тоталитарное сознание: от психологии насилия к личностному росту», Современная семья:проблемы, решения, перспективы развития, М. : МП «Гуманист», с. 66—77.

Мид Маргарет, 1988, Культура и мир детства, М. 

Отто Ранк, 1997, Миф о рождении героя, М. : Вефл-бук, Киев: Ваклер.

Фельдштейн Д. И. , 1990, Психология взросления, Мир психологии и психология в мире.

Фрейд З. , 1990, Массовая психология и анализ человеческого «Я». Фрейд З. Избранное. Кн. 1. М. , С. 23—24

Хелингер Берт, Порядки любви, М. , 2001

Юнг Карл, 1994, Проблемы души нашего времени. М. , С. 57

Ancelin Schützenberger Anne, 1995, Aïe, mes aïeux!, Paris.

Augé Marc, 2001, Les formes de l?oubli, Paris: Payot et Rivages,

Boudon R. , Besnard Ph. , Cherkaoui M. , Lécuyer B. -P. , 2001, Dictionnaire de Sociologie, Paris : France Loisirs, pp. 145—157

Dolto Françoise, 1997, La Cause Des Adolescents, Editeur : Pocket

Halbwachs Maurice, 1942, La psychologie collective, Paris.

Marcel J. -C. , Mucchielli L. , 1999, “Un fondement du lien social: la mémoire collective selon Maurice Halbwachs”, Technologies. Idéologies. Pratiques. Revue d?anthropologie des connaissances, 13(2), pp. 63—88

© Ольга Минеева, 2003
Публикация на правах рукописи

Ольга Минеева