Пьеса белорусского журналиста и начинающего драматурга Андрея Курейчика была принята к постановке во МХАТе по итогам конкурса современной пьесы, учрежденного Олегом Табаковым совместно с Министерством культуры. Рядом с другими финалистами этого конкурса, нашумевшим «Терроризмом» братьев Пресняковых и уже увенчанным театральными лаврами «Обломовым» Михаила Угарова, «Пьемонтский зверь» выглядит более чем странно. Пьеса о жизни средневекового монастыря, приютившего у себя коварную женщину-воительницу Изабеллу Пьемонтскую, не может похвастаться ни актуальностью, ни продуманностью темы, ни искрометными диалогами, ни хорошо прописанными ролями. Что привлекло в ней чеховский МХАТ, совершенно непонятно.

Это и не обличительный памфлет на монастырские нравы, как, например, вышедший недавно фильм «Сестры Магдалены». И не авантюрный приключенческий роман, увлекательные перипетии которого происходят на фоне мрачных загадочных развалин. Сдается мне, Андрей Курейчик хотел написать что-то философски-символическое про добро и зло, Бога и дьявола, душу и тело, короче, про Человека с большой буквы. Но для этого молодому драматургу явно не хватило опыта, ни жизненного, ни писательского.

На постановку пригласили Василия Сенина, ученика Петра Фоменко, который очаровал московских театралов своим дипломным спектаклем «Фро» по Платонову и с тех пор ходил в «подающих надежды» режиссерах. Его следующие постановки «Набоков. Сказка» в Театре Вахтангова и «Роберто Зукко» в Центре Мейерхольда не оправдали завышенных, может быть, ожиданий критики, но не закрыли для него двери в главный театр страны. Скажем сразу, что перед молодым режиссером стояла непростая задача, с которой, возможно, не справился бы и более опытный мастер. Но факт остается фактом — господину Сенину не удалось собрать в единую прочную конструкцию расползающиеся сюжетные линии и смысловые векторы пьесы. Зачем звереныша Изабеллу, убившую собственной рукой родного брата и поджаривавшую своих врагов на пирах, приняли в монастырь, а потом почему-то отпустили обратно в мир? При чем тут юный священник, воспылавший страстью к другой монашке, или полоумная сестра Иоанна, полюбившая Изабеллу Пьемонтскую и не пережившая ее измены? Все мотивировки героев крайне расплывчаты и приблизительны. Поэтому и актеры никак не могут попасть в нужную ноту. В особенности это касается исполнительницы главной роли Екатерины Соломатиной: ей никак не удается подобрать нужную в данный момент эмоциональную краску, мимику и интонацию — все не в такт и не в лад.

Роли второго плана удались несколько лучше. Евгения Добровольская справилась с трудной партией блаженной сестры Иоанны, полузверька-полудевочки, впервые услышавшей голос плоти. Юлия Чебакова отлично сыграла маленькую, но до мельчайших деталей продуманную роль сердобольной послушницы сестры Марии. А Марина Голуб была превосходна в образе суровой матери-настоятельницы, которая преподает строптивой Изабелле уроки смирения, мудрости и самопожертвования. 

Но отдельные актерские удачи, как и выразительная сценография Анны Ходорович, не могут восполнить общую несостоятельность спектакля, после которого не то что в монастырь, в театр идти не хочется.

http://www.kommersant.ru/archive/archive-material.html?docId=391027

Марина Шимадина