Десятая «Любимовка» проходила в Москве, на площадке ТЕАТРА. DOC, и в подмосковном пансионате «Клязьма» с 6 по 22 июня. Закрывали двухнедельную программу читок «Нугзар и Мефистофель» грузинского драматурга Лаши Бугадзе — современная вариация гетевского сюжета, представленная переводчиком Майей Мамаладзе, и «Комбинат специальных услуг» Сергея Калужанова, написанный по следам работы автора над сериалами. Из сорока представленных пьес большая часть написана иногородними авторами, от Новосибирска до Тольятти, включая сильную уральскую группу и лауреатов сибирского конкурса «Новый стиль». Дебютантов немало, как и непрофессионалов — впрочем, учат драматургии только в Москве и в Екатеринбурге, у Николая Коляды. В массе своей современная пьеса пишется по велению сердца. Ценность ее не столько во владении ремеслом, сколько в способности автора уловить и отразить время. Так вышло, что активно пишут для театра в нескольких городах России, считая это формой выплеска энергии. Кроме школы Коляды, вырастившего не одно поколение драматургов-мастеров сюжета и «черного» реализма, обозначилась мощная тольяттинская группа в лице братьев Дурненковых, Вадима Леванова, Юрия Клавдиева и 19-летней дебютантки Киры Малининой, обласканной за свой короткий экзерсис «Город 3.0» — пьесы, в которой городу Тольятти отказано в праве на существование. Тольяттинцы ни у кого не учились и отрицают «школу»: действительно, в них мало общего, кроме невероятной энергии, с которой написаны тексты, и наличия позитива. Позитивна даже на редкость жесткая пьеса Клавдиева про малолетних токсикоманов, один из которых становится убийцей по велению «идеи», — прямо записной Раскольников из теплотрассы. Пьеса «Лето, которого мы не видели вовсе» стала одним из хитов фестиваля благодаря еще и показу Руслана Маликова, пригласившего на роли подростков ребят из Театра Юного Актера А. Федорова, — им-то и удалось сыграть ровесников на редкость достоверно. Остается только завизировать пьесу в Москве, сказал на обсуждении руководитель театрального центра Голосова, 20(Тольятти) Вадим Леванов, и сократить мат, чтобы потом можно было ставить в провинциальных тюзах с оглядкой на столицу. Драматургический фестиваль идет впереди стационарного театра, по-прежнему с опаской относящегося к таким текстам. Многочисленные же семинары при тюзах существуют как будто в параллельном измерении: их участники задаются вопросом — какие пьесы писать для подростков, но не это решает судьбу репертуара. Тем временем нынешним пьесам идеально подходит формат наспех сделанных читок, а не полноценных спектаклей.

Исключением были показы с участием Елены Морозовой (она же и режиссер), где отличить достоинства текста от обаяния актрисы нельзя, да и зачем, если на материале автобиографической пьесы Елены Исаевой «Про мою маму и про меня» и литовки Лауры-Синтии Черняускайте «Скользящая Люче» Морозова сделала практически готовые спектакли, без особого труда обыграв «полевые» условия читки. Литовская пьеса вызвала бурю эмоций: от «меня это не …т» до «самая чувственная пьеса, которую знаю». Люче, лирическая героиня пьесы про поиски любви (так, волнуясь, объясняла автор), «скользит» от мужа к мальчику, который выдает напрокат коньки, и обратно к скучному мужу. У бывшего летчика есть вечно беременная жена, докучающая ему своими приставаниями. Люче встречает жену летчика на вокзале, кормит ее, уговаривает не делать аборт. В супермаркете к Люче пристраивается незнакомец, нюхает ее волосы, потом они спят друг с другом. Из цепи таких необязательных встреч и расставаний складывается пьеса, из запахов, деталей, из пересечений прошлого и настоящего. Но интересны не перемещения героини как таковые — мало ли пьес на эту тему — а обманчивая женственность текста, за которой стоит трагическое ощущение жизни. Не зря Синтия в ответ на упреки в холодности говорила, что написала пьесу за четыре дня, когда ее бросил муж и она осталась одна с ребенком. На этот раз мера человеческого несчастья совпала с мерой таланта и вышла невероятно поэтичная вещь. Ее сейчас ставят в Вильнюсском молодежном театре, а Елена Морозова сделала блестящую читку, в которой все почему-то ходили босиком, и приглашенный в качестве артиста Максим Курочкин тоже. Показательный момент: в ответ на упреки в отсутствии событий и перемен в жизни героев, автор сказала: «Я думала, что нахожусь на фестивале современной драматургии». Справедливое, в общем, замечание — такие категории, как «событие» и «перемена участи» приобрели иное качество, что и доказала литовская пьеса.

Почти все пьесы на нынешней «Любимовке» делала режиссерская группа Александра Вартанова, Руслана Маликова и Татьяны Копыловой, авторов «Большой жрачки» в ТЕАТРЕ. DOC. Они без труда осилили специфический подчас язык пьес, от документальных — «Вилы» Сергея Калужанова про курильщиков анаши, до изощренной игры с мифологемами отечественной истории — «Русь немецкая» Алексея Зензинова и Владимира Забалуева. Последний показ был признан лучшим на фестивале — совпали уровень работы актеров и эпический талант авторов.

В формате читки была представлена пьеса «Количество» британского драматурга Кэрил Черчилл, получившая в 2002 году премию «Ивнинг Стандард». Короткая история про клонов оборачивается борьбой человека за свою идентичность. Кто из нас донор, а кто — клон, мучаются «братья», появившиеся на свет в результате желания отца сделать себе еще одного сына получше и дикого врачебного эксперимента, когда вместо одного сына стало двадцать. В результате истинный, не пробирочный сын кончает с собой, а очередной клон живет без забот, любит банановое мороженое и может описать, какие уши у его жены. Больше ничего личного у него нет — это и пугает. Пьесу читали с листа Михаил Угаров и Владимир Скворцов, и это была одна из лучших читок по точности попадания в стилистику пьесы. Идеология «Количества», вполне отражающая современное европейское сознание, может показаться кому-то вымученной и далекой от российских реалий, но язык, которым пьеса написана, являет собой редкий пример адекватности времени: в графическом виде это сплошь маленькие буквы, опущенные знаки препинания и паузы в пику нормальной логике. Мелодика этих коротких и энергичных диалогов, казалось бы, лишь фиксирует бытовую речь, но понятно, что это не запись с натуры, а преображенная авторской волей реальность. На фоне записи жизни в формах самой жизни, характерной для большинства русских пьес, намертво сцепленные друг с другом диалоги Черчил в переводе Татьяны Осколковой выглядят впечатляюще. Здесь нет пустых мест, нет ни минуты передышки — все происходит на большой скорости и словно опускаются ключевые моменты, как будто у автора нет времени на объяснения. Потому разгадка сюжета требует напряжения от зрителя — ведь все пронеслось за одно мгновение, а от актеров — особенного дыхания и безоценочности. Пьеса «Количество» предоставляет театру возможность говорить со зрителем на языке его времени — при условии, конечно, если играть ее будут так, как написано. С маленькой буквы.

Из русского блока впечатлял так называемый «реалистический блок» — истории из жизни пишут люди, как будто причастные к описываемой истории. В пьесе «Иван Ванин» Александра Павлова герой стал жертвой финансовой пирамиды, в «Городе Баранове» Николая Наседкина из Тамбова герой пропил свою квартиру и на нее покушаются бандиты, в «Перекрестке» Александра Чернобровкина подростки, торгующие на дорогах пепси-колой, ввязываются в разборки, в «Квилте» Сергея Щученко мать рассказывает ребенку историю своих родов от спидоносца-мужа. Подлинность в этом случае едва ли не важнее качества.

Еще в первые дни на фестивале показали пьесу «Культурный слой» Вячеслава и Михаила Дурненковых — три короткие зарисовки из жизни обычных жителей индустриального города, которые косвенным образом оказались связаны друг с другом. Вот дед с внуком-художником разговаривает «за жизнь», вот риэлтер наставляет своего подопечного, пытаясь вытрясти из него «культурный слой», вот молодая пара въезжает в новую квартиру, которую им продал тот самый риэлтер, и в которой во время пожара сгорели те самые дед и внук. Девушка в финале говорит, что в городе висит смог, что с квартиры той они скоро съехали и что у нее будет ребенок. Простые истории в изложении Дурненковых становятся притчами о жизни города как страшного, неуправляемого организма. С какой-то робостью обсуждали зрители пьесу, пытаясь понять, чем ж берут тольяттинцы, что в них такого, чего нет в самых что ни на есть документальных пьесах. И драматург Екатерина Нарши, переехавшая в Москву из Новосибирска, с тоской сказала: «Жалко, что этого никто не видит. Это могут увидеть только в Москве». Большинство работ, представленных на Любимовке, тоже мало кто увидит, но тут как раз важно не количество.

Фото:
Вячеслав Дурненков, Михаил Дурненков «Культурный слой» (Тольятти)Исполняют Михаил Дурненков, Марина Чернова
Кэрил Черчилль «Количество»
Исполняют Михаил Угаров и Владимир Скворцов

Кристина Матвиенко