О каждом из постановщиков можно сообщить немало интересного и лестного. Коренной петербуржец и выпускник Санкт-Петербургской театральной академии курса Геннадия Тростянецкого Золотарь в родном городе дебютировал ярко: поставил «Фро» по прозе Андрея Платонова в театре имени Ленсовета, «Что случилось в зоопарке» Эдварда Олби в театре «Особняк», а за гоголевских «Старосветских помещиков» в инсценировке драматурга Николая Коляды и вовсе удостоился приза международного фестиваля. Убедив театралов северной столицы в своей профессиональной состоятельности, он принял руководство Алтайским краевым театром драмы, став самым молодым в Сибири главным режиссером.

Все свои спектакли Владимир Золотарь выпускал совместно с Олегом Головко — выпускником Санкт-Петербургской академии живописи, скульптуры и архитектуры, на практике проявившим максимальную удаленность от академизма. Господин Головко стажировался в Париже, был закоперщиком группы авангардных художников «Мусорщики», выступил идейным вдохновителем многих смелых арт-проектов — в частности, организовал выставку театральной пыли, собранной с самых знаковых площадок Питера. Вслед за Владимиром Золотарем он в прошлом сезоне отбыл в Барнаул, где стал главным художником Алтайского театра драмы.

27-летний ученик и духовный наследник Николая Коляды Василий Сигарев родился и до сих пор живет на Урале, пока его пьесы с огромной популярностью идут в московских и европейских театрах. Премий у него больше, чем у многих драматургов пенсионного возраста, — «Дебют», «Новый стиль», «Антибукер», «Эврика». Более того, господин Сигарев — единственный лауреат литературной премии Тома Стоппарда в России. Наибольшую известность приобрели пьесы «Пластилин», «Черное молоко», «Семья вурдалака», «Божьи коровки возвращаются на землю».

Но Владимир Золотарь для постановки выбрал весьма спорное его раннее творение «Детектор лжи». Действие пьесы происходит в обшарпанной однокомнатной квартирке, где сходят с ума от недовольства друг другом сорокалетние муж и жена. Борис — сильно пьющий токарь умирающего завода, Надежда — санитарка в больнице, кроющая супруга последними словами по поводу и без повода. Глава семьи получил зарплату и, будучи невменяемым от обильных возлияний, припрятал ее где-то в доме. Где — не помнит, а деньги, понятное дело, край как нужны. И Надежда приглашает гипнотизера по объявлению, прочитанному в газете. Этот чудаковатый господин, чрезвычайно далекий от бытовых семейных драм, терпящий соседство лишь собачки Клептомании, становится своеобразным катализатором их отношений, вытаскивая на свет божий застарелую, копившуюся годами, разрушительную ложь, и не менее тщательно скрываемую любовь. Герои сбрасывают под гипнозом привычные маски и выдают подсознательное: Борис вдруг выдает себя за начальника цеха, представляется Конфуцием, Нобелем, Сервием Сульпицием Гальбой, его супруга мнит себя Мэрилин Монро и Людмилой Гурченко. Ясно, что ему не хватает значительности, ей - проявленной женственности. Но выплывшая наружу ложь способна уничтожить любовь, которая соединяла эту типичную на российском пространстве семью.

Новый спектакль будет исполняться в двух актерских составах — в нем заняты Владимир Лемешонок, Наталья Мазец, Светлана Плотникова, Вячеслав Степанов, Константин Телегин и Владимир Чистяков. Премьера пройдет 18 и 19 февраля, и разыгрываться будет в построенной на большой сцене коробке-выгородке для 200 зрителей.

ИРИНА УЛЬЯНИНА

«Подглядывать в замочную скважину мне неинтересно»

Корреспондент «Ъ» ИРИНА УЛЬЯНИНА встретилась с режиссером-постановщиком «Детектора лжи» за кулисами, испытывая сильное, но двойственное впечатление от пьесы. ВЛАДИМИР ЗОЛОТАРЬ, в свою очередь, пребывал в сильном возбуждении от закончившейся репетиции. 

 — Владимир, по-моему, пьеса Сигарева сама по себе провоцирует на то, чтобы поставить ее «по быту», как комедию положений или голимый соцарт. И этот навязчивый сленг: «алкашина», «тварина», самое мягкое обращение — «сволочь». Стойкое влияние чернушного Коляды… Трудно переводить народный юмор в плоскость искусства?

 — Нет, не трудно. И потом, произведения Коляды имеют отношение, скорее, к литературе, а Сигарев — драматург в чистом виде, его пьесы позволяют конструировать нечто сугубо театральное… Меня, знаете что, зацепило? Семья всегда имела смысл как защита от агрессии внешнего мира, а Вася подглядел обратный процесс: сейчас агрессию тянут в семью, а на миру все белые и пушистые. И потом, разве вы не заметили существование противоположного тексту подтекста?

Я далек от бытовой трактовки, вообще подглядывать в замочную скважину мне неинтересно. Спектакль будет не комедией положений, а фантасмагорией, погружением извне вовнутрь.

 — И вы, и драматург много младше героев. Что вы можете знать о кознях, об испытаниях супружества?! Впрочем, житейский опыт далеко не всегда переплавляется в художественный…

 — Вот именно! В пьесе прописан такой персонаж — сквозняк, подглядывающий за героями. В спектакле я объединяю его с гипнотизером, и использую, как прием отстранения. Да, и Вася, и я, в силу отсутствия опыта, не относимся к этой истории буквально, зато вытаскиваем из героев их внутренние истории. Для меня важно проявить ощущение любви, скрытой за словами ненависти.

 — И, наверное, вы еще хотите утвердить, что не бывает лжи во спасение, спасает только любовь?