Постановку спектакля осуществил Владимир Золотарь — молодой главный режиссер Алтайского краевого драматического театра. Его нельзя упрекнуть в слабом владении профессией, но и признать его режиссерское решение стройным, стильным или самобытным тоже нельзя. У него получилось нечто среднее между бытовой комедией, комедией положений и фантасмагорией. Режиссер, очевидно, метался, используя традиционные приемы, элементы театра абсурда и некие постмодернистские ходы, но так окончательно и не определился в художественных приоритетах. Премьерный «Детектор лжи» оказался не хуже, но и не лучше типичных для «Красного факела» современных комедий («Пока она умирала», «Бесприданник»), и это объяснимо на уровне выбора драматургического материала. Сама пьеса Василия Сигарева — далеко не шедевр, она не дает оснований для исследований природы человека «по вертикали», но четко задает мрачноватый социальный контекст и изобилует уральским арго.

Немолодой токарь нерентабельного завода Борис Бызов и столь же немолодая его супруга санитарка Надежда существуют в материальной нищете и крайней узости духовных запросов. Друг друга открыто презирают, именуя «алкашидрой» и «гангреной», а также другими обидными прозвищами. Но в доме Бызовых появляется гипнотизер и своими манипуляциями принуждает супругов раскрыть потаенное, тщательно скрываемое, отчего выясняется, что их брак долгих 20 лет держался на взаимной лжи. В общем, сюжет достоин «Окон» с Дмитрием Нагиевым. История вполне бы уместилась в 15 минут экранного действия, но ее размазали на два сценических акта протяженностью в два часа. Как следствие — вялость темпоритма, обилие пустот и длиннот.

Изначально было определено, что пьесу разыграют два актерских состава, но в разгар репетиций сошли с дистанции обе исполнительницы женской роли — Наталья Мазец и Светлана Плотникова. За 12 дней до премьеры вживаться в образ грубиянки-санитарки, изменившей мужу 20 раз, было предложено Ирине Кривонос. Сомнений не вызывало, что она справится: масштаб ее комедийного дарования впечатляет, и в характерных ролях ей равных нет. Но в «Детекторе лжи» молодой актрисе пришлось преодолевать сопротивление возраста (героиня лет на 15 старше) и тела (Надюха, обожающая сериалы и объедающаяся тортами, не могла располагать идеальной фигурой актрисы). Разумеется, она блестяще исполнила пластический рисунок роли — ту часть, где санитарка выпускает свое подсознательное стремление походить на Мэрилин Монро. Но для Ирины Кривонос это было слишком просто, как если бы чемпиону мира по прыжкам в высоту предложили бы перепрыгнуть через ограждение газона.

Не обманул ожиданий и опытный актер Владимир Лемешонок, ради воплощения образа пьяницы Борьки Бызова сломавший привычное амплуа. Он комикует не только в плоскости текста, но в пространном диапазоне между мнимым, кажущимся и действительным, — наделяет своего героя, в подсознании мнящего себя Конфуцием, недостающими ему мужественностью и уверенностью в себе. Мифотворческие перевертыши, в которые пускается Борька Бызов, господин Лемешонок реализует как внешними поведенческими мотивами, так и сменой интонационных модуляций — они получились убедительными.

Но актерские усилия не нивелировали общего досадного впечатления от спектакля как от пустяка, который публике пытаются впарить под видом великого откровения. Кстати, реакция публики на многочисленные смешные, но построенные на примитивном, лексически очень грубом юморе, реплики была достаточно холодной. Общее впечатление было смазано еще и тем, что пафос финала значительно снизила фальшь, допущенная Владимиром Чистяковым, исполнявшим роль гипнотизера, а заодно стороннего наблюдателя и судьи. Сентиментальные ситуации вообще труднее других, например, трагедийных, поддаются воплощению, — всегда есть риск пережать, скатиться в пошлость, а тут еще и пьеса к ней подталкивает… Третий лишний, погрузивший в прострацию обоих разбушевавшихся супругов, кодирует их на любовь и противление лжи. Но звучит это так банально, что хоть святых выноси. Трюизмом выглядел и якобы символический эффект, когда из белого абажура — единственного чистого, что существует в пространстве замызганной и убогой квартиры (сценография Олега Головко), — посыпался белый снег. Или манна небесная, или белые конфетти. Извержения оказались настолько скудными, что сложно было разобрать их происхождение.