Никаких контртеррористических операций в своих стенах МХАТ не планировал, да и Пресняковы вовсе не похожи на членов драматургического подразделения «Альфа».

Более того, все «террористические акты», которыми так обильно нашпигованы их пьесы, к чеченцам не имеют никакого отношения: то жену из окна выкинут, то мужа некачественными грибочками попотчуют — типичная «бытовуха», если воспользоваться ментовским сленгом. Братья Пресняковы — это драматурги, насмотревшиеся телевизора. А по телевизору — сами знаете что.

Молодой паренек по имени Валя, герой пьесы «Изображая жертву», сыгранный студентом Школы-студии МХАТ Петром Кисловым, судя по всему, насмотрелся телевизора до отвала. Сквозь рябь и снег невыключенного ящика ночью к нему является призрак покойного отца (Виталий Хаев). Папаша, хоть ему и не пришлось при жизни царствовать в Дании, держится все равно величественно — потому что военный. Носит флотскую форму, погоны капитана первого ранга и ходит в сопровождении ловких матросиков даже после того, как сыграл в телеящик. Отравили его те, кому полагается — Клавдий с Гертрудой. И пускай Клавдия зовут Дядей Петром — какая разница? Все равно ужасная трагедия. 

Дальше вопреки ожиданию пойдет потеха, а не трагедия. Трупов на сцене будет даже больше, чем у Шекспира, но все понарошку, не всерьез. Работа у Вали такая — изображать трупы. Он служит в «ментовке» и участвует во всех следственных экспериментах, кокетливо примеряя на себя, одну за другой, роли жертв ужасных убийств. В этой кровавой примерочной весело. Людей стреляют, травят и топят, а нам нисколечко не страшно и, наоборот, смешно. Серебренников превратил череду следственных экспериментов в цепь чудесных эстрадных номеров: чего стоит одно только утопление в бассейне. Пока Игорь Золотовицкий с капустническим задором изображает ревнивого кавказца, дернувшего в пылу страсти за пару стройных женских ножек, два здоровых мужика на фоне трепещущей лазури старательно изображают синхронное плавание, высоко задирая волосатые ноги. Держись за животик да сползай под кресло.

Убийства совершаются просто и буднично, но трагедией и не пахнет. Заключение о гнили в датском королевстве братья Пресняковы, отобрав у Гамлета, передали простому капитану милиции, который в отличие от датских принцев в подборе слов не церемонится: «Вы откуда на х… прилетели сюда?! Я, сколько жил, никак не думал, что в такое е…натство попаду!» Однако звучит его монолог, несмотря на подходящую к случаю жестикуляцию, отчего-то не слишком убедительно. Ведь капитан только изображает горячность. А если бы Гамлет-Валя захотел произнести свой монолог, то он, верно, сказал бы: «Быть иль не быть — один х…»

Братья Пресняковы по образованию филологи, и, возможно, оттого их пьесы всегда перенасыщены рефлексией. «Изображая жертву» — пьеса, в которой братья расписываются в невозможности написать трагедию. Только что в «Табакерке» вышло «Воскресение. Супер» — инсценировка романа Льва Толстого, где Пресняковы честно признаются в абсолютной невозможности адекватно передать на сцене толстовский серьез. В своих пьесах они словно крутятся у какой-то заколдованной черты и показывают нам: «Смотрите! Решительно невозможно переступить!» Если они правы и эта черта навек заколдована каким-то злым волшебником, то тогда и вправду остается лишь превращать спектакль в эстраду и всячески «изображать». Авторская импотенция стала предметом и существом разговора, который ведет театр со зрителем. Найдется ли у кого-нибудь «виагра», покажет время.

Глеб Ситковский