Накануне открытия ЕЛЕНА Ъ-ГЕРУСОВА встретилась с инициатором «Новой драмы» ЭДУАРДОМ БОЯКОВЫМ, бывшим директором фестиваля «Золотая маска».

 — Новая драматургия существует, но зрители о ней знают мало. Это вина театров?

 — Много лет назад я разговаривал с одним великим человеком, американским продюсером, который мне сказал: «Зритель не бывает виноват, актеры и режиссеры не бывают виноваты, виноваты только продюсеры». Говоря о продюсере, помимо привычного понимания я подразумеваю еще и государство, которое должно перестать быть собесом. Если уж вам нужны патриотические пьесы — сформулируйте заказ, объявите, какую сумму денег вы готовы на это потратить, открыто обратитесь к постановщику, например к Льву Додину. Додин, скорее всего, откажет. Но сделайте это!

 — Вы будете на фестивале вести круглый стол «Искусство без денег. Деньги без искусства». Безнадега какая-то получается…

 — Искусству нужны деньги, это совершенно очевидно. Но для меня лично сейчас интереснее то, что происходит в каком-нибудь тесном подвальчике Театра.doc, хотя я делал очень большие проекты с огромными бюджетами.

 — На этом фестивале вы выступаете в новой для себя роли режиссера. Как вы решились на этот шаг?

 — Может быть, это во многом от того, что я ощущаю себя частью феномена Театра.doc, частью этого круга драматургов и режиссеров. Профессионализм в 90 процентах случаев — прикрытие собственной творческой импотенции. Апеллируют к профессионализму люди мертвые, те, кто не в состоянии себя изменить, заразиться, бросить вызов. Вот мы с Петром Поспеловым привели в театр Александра Бродского, выдающегося архитектора, который создал сценографию оперы «Царь Демьян». Я горжусь этим. Сейчас на премьеру им оформленной «Грозы» в «Современник» приходит Владимир Владимирович Путин. Профессионал ли Бродский в сценографии? Да нет, конечно. Он, когда пришел в театр, не знал, что такое зеркало сцены. Но кто теперь скажет, что он плохой театральный художник? И его талант как раз выражается в потрясающей открытости.

 — В Петербурге ваш партнер — Театр имени Ленсовета…

 — Главный режиссер театра Владислав Пази, его заместитель Людмила Коробова отозвались на наше предложение, с ними вместе мы думали, искали. И дальше хотим работать. Хочу подчеркнуть, что 26 сентября фестиваль не закроется, мы сделаем несколько очень серьезных шагов — и в отношении «Новой драмы», и в отношении авторов, которые здесь работают.

 — От проведения конкурса в Петербурге вы все же отказались?

 — Думаю, что одно из заявлений все-таки будет связано именно с конкурсом.

Необходимо, чтобы с «Новой драмой» не просто знакомились, нужно, чтобы эти пьесы появлялись в афишах, шли на сценах.

 — Зачем День кино на театральном фестивале?

 — Киношники чрезвычайно серьезно интересуются современными текстами; кинодраматургия и драматургия — это одна территория. Один из последних номеров «Искусства кино» вышел почти целиком посвященным «Новой драме», и это оплеуха театру, который так мало реагирует на современные тексты.

 — Уже в начале прошлого века под словосочетанием «новая драма» понимали новый тип драматургии. Возможно ли нынешнюю новую драму считать литературным течением?

 — Для меня очевидно, что внутри новой драмы есть линии, направленные к новому языку, но и к совершенной особой театральной эстетике, к новому типу русского актера. Спектакли «Война молдаван за картонную коробку» и «Большая жрачка» поставлены не одним человеком, а группами людей. Наверное, можно говорить о коллективном авторстве, но оно не рассыпается на отдельные профессии, а наоборот, автор текста, режиссер и актер — это единое целое. Каким бы индивидуальным и самостоятельным ни был Евгений Гришковец, именно он, единственный автор своих спектаклей, очень характерен для современной драматургии. 

 — Получается, что новая драма провоцирует на новые отношения режиссуру и драматургию?

 — Это одна из наших специальных тем. И один из дней специальной программы фестиваля будет посвящен именно отношениям режиссера и драматурга. Тема дискуссии — «Современные тексты. Как это ставить?». Вот в «Кислороде» драматург Вырыпаев — автор текста и одновременно актер, но есть еще режиссер; чересполосица какая-то получается. В «Большой жрачке» вообще актер, драматург и, более того, персонаж существуют в одном лице. Кстати, все вопросы о количестве мата в этом спектакле надо обращать к телевизионным профессионалам: в спектакле просто зафиксирована их речь.

Елена Герусова