— Как вы пишете вдвоем?
 — Вдвоем мы написали всего две пьесы — «Вычитание земли» и «Культурный слой». Каждый пишет за себя. Вдвоем пишется несколько иначе, скорее всего сложней, приходится прислушиваться к мнению другого. А письмо процесс интимный, в соавторстве надо строить отношения на полном, тотальном доверии. Поэтому нелегко. Каждый должен понимать, что все во благо текста, он главный, а не свои амбиции. 

 — Били ли вы друг друга в детстве и кто кого?
 — Да. Дрались постоянно. Я естественно был сильнее, но за него заступались родители, и таким образом поддерживался некоторый баланс.

 — Кто из вас работал на заводе?
 — Да никто. Миша год работал автослесарем в одной фирме, я год эспедитором на одном предприятии. В буклете напечатали и всем понравилось, мол — пролетарские корни. Хотя работ сменили предостаточно: сторожили, грузили, дворничали, в офисах сидели и на стройке. Да как все.

 — Где вы сейчас работаете?
 — У меня последняя работа была зам. директора по производству в рекламном агентстве. Миша сейчас на местном ТВ передачи про машины делает.

 — Про что вам нравится писать?
 — Серьезный вопрос. Наверное — про то, что вокруг нас происходит. Про жизнь. Даже если сюжет совершенно дикий, все про современную жизнь. А что мы еще можем знать? Вот сейчас все про войну пишут (60-летие Победы). А мы не можем, потому что там не были. Хотя мне очень нравится писать про 19 век, но это такой книжный 19 век, тем более я историк. Просто используешь стилистику и тащишься от звука, а реального там ничего нет.

 — Какой вы любите театр?
 — Проще сказать — какой не любим. Обычный буржуазный театр. Провинциальный идиотский театр. Эстетский манерный театр. В общем «дом с колоннами» не любим. А любим когда смотришь а тебя пробирает и трясет. Но это бывает нечасто. Но бывает. Последний раз это была «Красной ниткой» Центра Казанцева.

 — Любите ли вы современную драматургию и кого именно?
 — Конечно, любим. Макса Курочкина, Наташу Ворожбит, Ваню Вырыпаева, Зензинова-Забалуева, Решетникова, Сергея Носова, Синтию-Лауру Черняускайте плюс свои тольяттинские, конечно. Я периодически перечитываю Аристофана, Стоппарда и Угарова, это любимейшее. Миша что-то японское читает. Последнее событие — это безусловно «Бытие номер 2», спектакля я не видел, но от текста долго отделаться не мог.

 — Почему вы живете в Тольятти, а не в Москве или Петербурге, например?
 — Сами не знаем. Уже десять лет. Хотя на самом деле все равно где жить, главное с кем, ну и чем-то заниматься стоящим. Да и профессия удобная, пишешь и отправляешь. Никакой любви к городу Т за время пребывания в оном не выработалось. Все может измениться в сторону переезда. Хотя здесь потрясающий лес, Волга.

 — Чем, по-вашему, хороша Москва? и чем плоха?
 — Мы в Москву приезжаем по очень приятным поводам: фестивали, спектакли, друзья-коллеги. Поэтому ассоциации самые положительные. Если бы мы жили в Москве то, наверное, смогли бы ответить что в ней плохого. Но и все лучшие стороны столицы до конца тоже не знаем. Я думаю, что еще будем открывать Москву для себя.

 — Как с вами знакомился Олег Табаков и что он вам говорил?
 — А мы не знакомы. Нам позвонил режиссер спектакля и сказал о решении Табакова насчет постановки. Наверное еще поговорим. 

 — Любите ли вы развлечения и какие?
 — Хм. Наверное лучше рассказать об увлечениях. Я например люблю кино, собираю материалы для книги о классиках трэша — Эд Вуд, Русс Мейер, соответственно много смотрю. Ну и музыка в огромных количествах. Чтение разумеется. У Миши минус кино, но плюс компьютер, какие-то игры. Ну а главное увлечение — это письмо, конечно. А лучший отдых — поход в лес.

 — Какие с вами приключения случались последнее время?
 — Два дня назад проснулся и думал о ртути. Вспоминал, как одноклассник приносил ее в пенале и мы гоняли карандашом серебристые шарики, потом думал как ее утилизируют, где-то минут двадцать думал. Вечером позвонил тесть и сказал, что на заводе была авария — разлилась ртуть. А последние приключения были на «Новой Драме» в Питере, там каждый час что-то происходило. В общем какая-то на первый взгляд бессобытийная жизнь.

 — Считаете ли вы, что русский писатель должен быть трезвенником?
 — История литературы показывает, что это не факт. Но если честно — алкоголь достал, никакой бравады в этом нет, этого вообще стыдиться надо. Я практически не пью, брат просто мало, да и вокруг все друзья-знакомые как-то остепенились. Соответственно — и творчество на подъеме и окружающие общения не чураются. Не актуально это сейчас.

Кристина Матвиенко