Фестиваль, учрежденный чеховским МХАТом, ассоциацией «Золотая маска» и центром «Документальная сцена», в пресс-релизах называется ежегодным. Но фестивалей сегодня много, премий — еще больше, так что о благотворительности говорить не приходится: родился здоровым — живи и доказывай право на жизнь, а если вышел первый блин комом — заклюют и забудут. Есть ли у «Новой драмы» шанс на долгую и счастливую жизнь?

Это, конечно, во многом эксперимент. Афишу собирали три отборщика. Для Запада это обычная практика, у нас же за афишу, например, «Золотой маски» никто конкретно не отвечал. И когда из года в год возникал справедливый вопрос, кто же выбрал тот или иной спектакль, эксперты пожимали плечами: «Мы. ..» Список учредителей «Новой драмы» опровергает мнение, что в одну телегу впрячь не можно. Не станем углубляться, кто здесь «лань», а кто потянет на «коня», но оказалось, что МХАТ ради дела готов сотрудничать с мало кому известной «Документальной сценой» и даже позабыть обиды на «Маску», которая обошла вниманием мхатовский «# 13». Все это только добавляет уважения к Табакову, который и прежде искренне интересовался успехами молодых драматургов и теперь этого интереса не потерял.

Но если объединиться таким разным учредителям оказалось просто, то соединить в афише все направления современной драматургии — занятие куда более затейливое. «Пластилин» Василия Сигарева мог войти в программу любого театрального фестиваля как спектакль-событие, ценность которого не умаляется от того, что пьеса написана год-два тому назад. Другим такая тематическая «поддержка» была просто необходима. «Шедевров нет», — предупреждала возможные претензии одна из отборщиц. На первый раз такая всеядность вполне простительна, но некоторые упущения заметны.

Отборщики не смогли обойти вниманием Надежду Птушкину — самого репертуарного в России драматурга («Плачу вперед» орловского Драмтеатра). А Коляду, воспитавшего и Сигарева, и Богаева (чьи пьесы были представлены на фестивале) и знаменитого самого по себе, — пропустили. Почему? Ведь, например, спектакль «Современника» «Уйди-уйди» по пьесе Коляды, им же самим и поставленный, мог стать одним из лучших. Драматургия Коляды — скорее хлеб, нежели подножный корм нашего театра.

Недостаток фестиваля и в отсутствие «целевой аудитории». Публика, состоявшая почти сплошь из отборщиков, членов консультационного совета и жюри, довольно равнодушно реагировала на комедию той же Птушкиной. Между тем на рядовых представлениях ее пьес зал покатывается со смеху. Драматург пишет в расчете на простодушного зрителя, но в этом случае их встреча не состоялась.

Фестиваль современной пьесы — из тех событий, которые не столько фиксируют перемены, сколько торопят их. Теряя связь с современной драматургией, русский театр теряет что-то большее. Что-то из плохо формулируемой и весьма эфемерной области «смысла жизни». Зачем театр, который говорит о вечности, то есть ни о чем? Актерам — для образования, но публике — зачем? Одно время этот разрыв болезненно переживали драматурги, теперь забеспокоился и театр. Нельзя сказать, что ныне они снова встретились и полюбили друг друга, но взаимное волнение чувствуется. И эти забытые добрые чувства фестиваль разбередил. 

Сначала в кулуарах, а потом и в залах фестиваля говорили о бытовании новой драмы и о существе самого театра, о технологии пьесы и о театре как таковом. Театральные критики вспоминали, что получили когда-то театроведческое образование и забывали, что в последнее время были востребованы только как рекламные агенты и пиар-менеджеры.

Фестиваль начался скромным спектаклем петербургского ТЮЗа «Рождество 1942 года, или Письма о Волге», сочиненным Иваном Латышевым по письмам немецких солдат из осажденного Сталинграда. Легко, в несколько касаний намеченные характеры, лица врагов, обретающие человеческое измерение… Спектакль сыграли на Малой сцене МХАТа, где год назад было поставлено похожее представление («Дневник военнопленного Воропаева»), и вместе они рождали надежду на возвращение театра смысла, театра, неравнодушного к серьезности и сложности жизни. К человеческому измерению. 

Потому главные, на мой взгляд, события происходили на фестивале не в залах, где игрались спектакли конкурса, а на читках только что написанных пьес. Разговоры по существу — о войне в Чечне, о преступлениях на почве страсти, о бомжах и просто о любви. «Театр. doc» — называется этот проект и его маленький театр в Трехпрудном переулке. Возможно, русский театр — в его высоком и широком смысле — и не пойдет по этому пути. Но вряд ли проигнорирует этот опыт по возвращении к реальности.

Лауреаты фестиваля станут известны сегодня около полуночи. А завтра драматурги отправятся в Подмосковье, чтобы заняться лабораторной работой.

Григорий Заславский