ЦЕНЦИПЕР: А какого черта люди вообще ходят в театр?

Режиссер и Драматург молчат. Им нечего сказать.

КОВАЛЬСКАЯ (с иронией): Действительно, почему?

ДРАМАТУРГ: Ну что значит почему? Нелепый вопрос.

ЦЕНЦИПЕР (ест виноград): Почему нелепый? Вам самим разве неинтересно, зачем? Давайте сделаем небольшую документальную пьесу с таким
сюжетом: Тру-ля-ля и Тра-ля-ля ходят и выясняют, зачем люди ходят в театр?

РЕЖИССЕР: Что именно нужно — образец документальной драматургии или редакционный материал?

ЦЕНЦИПЕР: Несомненно, материал.

САПРЫКИН: Но в форме документальной пьесы…

РЕЖИССЕР: Можно закурить?

ЦЕНЦИПЕР: Конечно, только окурки надо выкинуть. Такое ощущение, что мы тут дегустаторами сигарет работаем… И, значит, сюжет —
постепенное продвижение к пониманию того, почему люди ходят в театр.

ДРАМАТУРГ: ПОНЯТНО. ..

РЕЖИССЕР: ТУТ ЕСТь такая опасность: получится социологический опрос…

САПРЫКИН: СОциологический опрос — нет…

ДРАМАТУРГ: Или будка гласности.

ЦЕНЦИПЕР: Будка гласности — ура!

САПРЫКИН: Но в формате пьесы, со сценами, с героями, с фигурой автора или авторов…

ЦЕНЦИПЕР: Сцены могут быть такие: сцена, состоящая из одной фразы, — Тру-ля-ля и Тра-ля-ля наблюдают за сумасшедшей. Сумасшедшая:
«Пошли все на х…! » Затмение. Следующая сцена.

КОВАЛЬСКАЯ (встает, берет три виноградинки): Что люди надевают, прежде чем идти в театр? (Виноградинка.) Одеваются ли они как-то
специально или так? (Виноградинка.) Задолго ли они покупают билеты… (Виноградинка.) Успевают ли они поесть перед началом спектакля —или с 
работы так бегут? В театре же постоянно урчат животы — все голодные.

ДРАМАТУРГ: Ну вот это и будет социологический опрос. А какое может быть название?..

ЦЕНЦИПЕР: Да любое. «Истина и метод». Это ж надо так книгу назвать! Мое любимое название, на все случаи жизни. Это даже круче «Критики
чистого разума»… (Сапрыкину) критика чисто разного. (Общий одобрительный смех.) Хорошее название для сборника критических статей о театре.
«Критика чисто разного».

КОВАЛЬСКАЯ: Что вы такие веселые?

САПРЫКИН: Ковальская против несерьезного отношения к работе.

РЕЖИССЕР: Ну название придумаем…

ДРАМАТУРГ: Придумаем…

ЦЕНЦИПЕР: Главное — у людей должно быть приятное чувство узнавания. ..

Акт первый

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Забегаловка неподалеку от Театра им. Евг. Вахтангова, за столиком Режиссер и Драматург. Драматург проверяет, работает ли диктофон.

РЕЖИССЕР: …и водочки, пожалуйста, грамм сто…

ДРАМАТУРГ: Кока-колу, пожалуйста.

РЕЖИССЕР: Документальный театр абсурда: человек с язвой желудка пьет кока-колу…

ДРАМАТУРГ: Еще неизвестно, что вреднее — кока-кола или кофе.

РЕЖИССЕР: А при чем здесь кофе, я кофе не пью.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Фойе Театра им. Евг. Вахтангова за полчаса до начала спектакля «Дядюшкин сон». Билетерши покрикивают: «Курить выходите на улицу! » Зрители
толпятся перед входом в театр, опасливо озираясь на постоянных обитателей Арбата. Режиссер, Драматург, Виктория (юрист, 36 лет), ее My ж.

РЕЖИССЕР: Вопрос простой: зачем вы ходите в театр?

ВИКТОРИЯ: Я хожу в театр, во-первых, чтобы насладиться творчеством актерским, провести время.

МУЖ: И немножко перейти в такой какой-то интересный, но, может быть, возвышенный мир. ..

ВИКТОРИЯ: Очень люблю, когда сильно комедийный сюжет, великолепная игра актеров. Аронова особенно. В театры ходим. .. Мы ходим. .. Ну 
наверное… ну часто… Сколько раз мы ходим?

МУЖ: По мере возможностей, но вот щас нет, но скоро будем раз в неделю ходить.

ДРАМАТУРГ: Есть ли в театре то, чего вы не приемлете?

МУЖ: Иногда бывают спектакли… Ну, скажем так, не сказать, чтоб заумное — но, наверное, больше… м-м-м — спектакль ради самоутверждения
режиссера. Чтобы вот какой-то сюжет такой… шоб вот никто не делал — а я сделал. А зрителям, а на зрителя — наплевать. Нет, я видел такое, но не 
буду говорить где.

ВИКТОРИЯ: Например, спектакль «Орестея» Петера Штайна. Очень цинично он относится к зрителю, 7 часов спектакль шел. А вот мат, чернуха —
вот, казалось бы, они близкие зрителю, но я их не приемлю…

МУЖ: Все-таки люди идут, наверное, в театры для того, чтобы все-таки, скажем так, ну наверно, радость души или что-то такое… А знакомое нам —
ну смысла не вижу…

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Перед Театром им. Евг. Вахтангова. Режиссер, Драматург, Ольга (26 лет) и Сергей (24 года).

ОЛЬГА: Живая игра актера… Какая-то вот есть… Есть определенный контакт, мне кажется, то есть, э-э-э…

СЕРГЕЙ; Ну, конечно, вот эта атмосфера зала, наверное. Вот эти звонки, вот… Когда люди входят. То есть, в кино, наверное, все по-другому.

В разговор вклинивается Старушка.

СТАРУШКА: Вы с телевидения? Можно мне вот слово сказать, я коммунистка! В крайне неживом состоянии мы сейчас, забитые!

ОЛЬГА: ОТОйдите, пожалуйста…

СТАРУШКА: Нет, это в ваших же интересах, чтобы коммунистка пожилая…

СЕРГЕЙ: Не мешайте. Можно не мешать?

СТАРУШКА: Я отойду, я отойду. Хорошо. Ладно, я отойду. Но крайне тяжелое положение!

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Забегаловка возле Театра им. Евг. Вахтангова. Режиссер и Драматург. Режиссер пьет водку.

РЕЖИССЕР: Блин. .. Ничего не понятно.

ДРАМАТУРГ: Ладно, я еще на Серебренникова успею.

СЦЕНА ПЯТАЯ

Филиал Театра им. А. С. Пушкина за пятнадцать минут до начала спектакля «Откровенные полароидные снимки». Драматург, Нана (22 года), Олег
(27 лет).

НАНА: Вот Суханов Максим. Очень люблю его смотреть, просто во всех спектаклях. Ну, наверное, просто такое не увидишь вообще нигде, это
необычный какой-то взгляд… И смешно, и, типа, неглупо…

ОЛЕГ: А Гришковец!

НАНА: И еще Гришковец. Ну. .. за что я его люблю? Гы-гы-гы… За то, что он душевный человек, говорит понятные, простые вещи, и при этом тоже
он так смешно об этом рассказывает… Считаю, что он просто гениальный. Актер и вообще режиссер и драматург.

ДРАМАТУРГ: А каким должен быть спектакль, по-вашему?

ОЛЕГ: Нравиться должен.

НАНА: Ой. .. Ну я не знаю, просто не должно быть скушна-а… Это не должно быть ни на что похожим, чтобы быть, э-э-э, таким. .. Ну не знаю, и…
Должен быть хотя бы… Хотя бы один актер, вот ради которого, вот… есть… который… даже… на нем будет спектакль играться. Вот так вот.

ДРАМАТУРГ: А Другие работы Серебренникова вам нравятся?

НАНА: Я вообще вот первый раз, на самом деле. Я слышала очень много, но не ходила. Но вот очень хотелось посмотреть. И вот мы здесь.
Наконец.

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Театр им. Евг. Вахтангова перед началом спектакля «Дядюшкин сон». Режиссер, Оксана (учительница, 35 лет), Виктор (ее муж, 38 лет).

РЕЖИССЕР: Вопрос такой: зачем вы ходите в театр?

ОКСАНА: Ну просто люблю с детства, вот… Это как… как там люблю суп или люблю второе. Наверное, вот так же.

ВИКТОР: Ну, как бы сказать, ну это очень сложно так сказать… Ну это ощущение описать трудно.

ОКСАНА: Но нам-то уже что, нам-то уже хотя бы положительные эмоции испытать, чтобы уйти отдохнувшими…

ВИКТОР: Катарсис со мной происходит, как говорил Аристотель, на хороших спектаклях.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Фойе Театра им. Евг.Вахтангова. Последний зритель исчезает в зале, дежурная закрывает дверь перед носом режиссера. Режиссер уходит. 
Вслед ему из зала несется крик артистки Ароновой: «Я так рада, так рада, Павел Александрович, что готова кричать об этом всем и каждому из 
окошка!..»

СЦЕНА ВОСЬМАЯ

Забегаловка возле Театра им. Евг. Вахтангова. Режиссер прослушивает записанное.

ГОЛОСА ИЗ ДИКТОФОНА:

 — Ну, наверное, потому что…

 —А-а-а… Ну я… Ну. ..

 — О чем у вас тут речь? А то я могу сказать…

 — Получить удовольствие. 

 — Ну привлекает просто, привлекает.

 — В театре я пополняю свое духовное сознание. 

 — В театре люди, наверное, ищут себя, ищут…

 — Какие-то вы вопросы задаете… я не хочу на ваши вопросы отвечать.

РЕЖИССЕР (отложив диктофон): С этим мы ничего не напишем… (Официантке.) Сто грамм водочки, пожалуйста.

Акт второй

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Театр им. Евг.Вахтангова, «Дядюшкин сон», антракт. Зрители бродят по залу, рассматривают фотографии артистов, занимают очередь в буфет.
Режиссер, Оля (гид-переводчик, 27 лет), Ксения (бухгалтер, 26 лет). Обе явно взволнованы, хихикают, лижут мороженое.

РЕЖИССЕР: Вам нравится спектакль?

ОЛЯ: Я без ума от Ароновой, у меня повысилось настроение. Я пришла такая расстроенная. Сравниваешь все время с собой, находишь какие-то
ассоциации. 

РЕЖИССЕР: ТО ЕСТь, вы после спектакля даже какие-то выводы делаете?

ОЛЯ: Выводы… Ну если только подсознательно делаешь. В данном спектакле вот очень похожие отношения мамы с дочкой, я прям сегодняшний
наш разговор вспоминала.

КСЕНИЯ: Больше всего мне «Табакерка» нравится, там такие спектакли более интересные, в Вахтангова тоже всегда хорошие, такие сильные
спектакли, несмотря на то, что в основном комедии. 

ОЛЯ: Очень мне не нравилось вот раньше, во времена перестройки, когда на злобу дня делали, выносили отношения с низов на сцену, всякую
непристойщину. Очень часто это в «Современнике» было, сейчас уже убирают.

КСЕНИЯ: Да, вот «Мурлин Мурло» особенно. Там и брань какая-то идет непристойная, что-то такое — но там это еще, по крайней мере, со смыслом.

ОЛЯ: А то, что вот совсем уже, вот когда театр только начал так вот подниматься, во время перестройки, ну вообще был какой-то кошмар, там
бегали все в нижнем белье, и какая-то брань была полнейшая на сцене, и вообще, что хотели этим сказать — непонятно.

КСЕНИЯ: Вот как в метро, только что ездила — а потом это идет на сцене. Очень неприятно.

ОЛЯ: Я вот недавно приехала из Таиланда, очень соскучилась по русскому театру, там вообще смотреть нечего, кроме шоу трансвеститов.

РЕЖИССЕР: Последний вопрос, не сочтите за нескромность, сколько вам лет?

КСЕНИЯ: Мне — 25.

ОЛЯ: Да откуда тебе 25-то? Тебе уже двадцать шесть.

КСЕНИЯ (хихикая): Ну это недавно совсем исполнилось.

СЦЕНА ВТОРАЯ

Филиал Театра им. А. С. Пушкина, «Откровенные полароидные снимки», антракт. Зрители курят во дворике, в фойе только двое — Драматург и Галина
(актриса, 55 лет).

ГАЛИНА: Да, так вот, мой дорогой молодой человек… Моя фамилия — Галина Дружинина. Я семь лет не была в Москве. И все новое, ну вот новое,
так сказать, в театрах мне очень хочется посмотреть. Вот, например, совершенно недавно, позавчера, я была в театре… м-м-м… и смотрела
спектакль… «Школа современной пьесы». «Чайка». Это было для меня, но это… это был удар. Понимаете? Просто. Я зевала, я спала, я была в 
ужасе. Я думала: «Боже мой, как наигрывают! » А это — кураж! Он был свойственен для всего спектакля. Потом я поняла, уже во втором акте. Ну. ..
что касается, надо это или не надо, с позиций моего возраста, с позиций моего поколения. .. м-м… я считаю, не совсем. Потому что там смеются,
например… над фразой Раневской, которая взята из пьесы Чехова. А над Чеховым смеяться, я считаю, это богохульство. Понимаете? Задача
искусства не воспитывать, а вдохновлять, поднимать, я не знаю… Но. .. на этом спектакле, на котором я была вчера. Нет, ребятки. Смеются, ржут —
полупьяные какие-то в зале… Полный зал был. И вообще, очень аплодировали все, и… Все замечательно, и я поняла, что людям это нравится. А 
мне — не очень. Куражиться над Чеховым — ребят, не надо. Как-то это очень сильно. Это же для… это же наш бог — Чехов! Поняли? Надо взять
другую пьесу. И куражиться над ней. Это Акунин. Так сделал. А вот что касается вот этого… куража… не, ребят. Это не искусство. (Хитро
причмокнув.) Это эстрада. Понимаете, когда выходишь со спектакля, я о-о-очень такая тонкая, вот, на спек… на хорошую… сильно хорошие, вот…
дрожь. Вот сопереживаешь, вот сочувствуешь, вот передумываешь потом. Понимаете? «Шут Балакирев». Я была вообще. Наповал. Сражена. И 
постановка. Н с-с-с… режиссерской работой, а актеры! Все звезды, как они выкладываются! (С придыханием.) Они можно — можно не 
выкладываться, они могут воспользоваться и не выкладываться. Они выкладываются. Это профессионалы. (Дикое придыхание заканчивается.)
Потом я смотрела в Театре сатиры, например, спектакль «Андрюша», с которым они уехали в Америку, — ну, ребят! Это не спектакль, это какой-то
монтаж. Че там об Андрюше-то — там одни… диапозитивы.Выступает Спартак Мишулин, он прекрасный актер, я его обожаю. Там Аросева — ну, это
все прекрасно, но об Андрюше-то ничего там. Очень… жалко… но это неважно уже.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Драматург стоит возле филиала Театра им. А. С. Пушкина, достает из диктофона закончившуюся пленку, пересчитывает деньги, прикидывая, хватит
 ли на новую, и размышляет вслух.

ДРАМАТУРГ: Как-то плохо у людей с фантазией… по-моему, ерунда выходит. .. Хотя… Вот там был ничего диаложик, если его склеить с этим
моноложиком… Моноложество! Страшный грех моноложества. Монолог на 2 часа. Дисциплинарное наказание для ТЮЗа какого-нибудь…
(Выворачивая карманы в поисках мелочи.) Блин. .. (Звонит мобильный.) Да! Что у тебя? У меня тоже — ни хрена не понятно… Общие места. То же 
самое. Слушай, а…

МЕХАНИЧЕСКИЙ ЖЕНСКИЙ голос: Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Режиссер в такси. На коленях у него раскрытый блокнот. Режиссер вписывает в блокнот предполагаемые варианты названия будущей пьесы.

РЕЖИССЕР: Неосознанное стремление к театру как основной элемент загадочности русской души… (Зачеркивает.) Театральный эскапизм
жителей мегаполиса как отражение глубины пропасти… (Зачеркивает.) Степень деградации современного человека, отражающаяся в 
неспособности четкого формулирования и осознания своих импульсов. (Зачеркивает, захлопывает блокнот, набирает номер Драматурга.) Слушай,
ну у меня тут полная засада… Я же сейчас просто войду в этот театр и заору: «Какого хрена вы тут все делаете??? »

МЕХАНИЧЕСКИЙ ЖЕНСКИЙ голос: Аппарат абонента выключен.СЦЕНА ПЯТАЯ

Центр драматургии и режиссуры, «Шоппинг Fucking», антракт. Режиссер, Олег и Слава (художники, 23 и 25 лет, рассеянно поглядывают по 
сторонам).

РЕЖИССЕР: Вам вообще… театр нравится?

ОЛЕГ: Ну вообще, театр — это единственно интересное на сегодняшний день.

СЛАВА: Пожалуй, именно камерный театр для малого количества зрителей — наиболее интересен.

ОЛЕГ: Не, ну бывает под настроение, конечно, и балет —в зависимости от того, что хочешь. Можно сказать, что как бы нужно быть в курсе всего
просто. И тут уже не играет роль ни имя… Хорошие и плохие спектакли равноценны, поскольку и те и другие дают понятие просто о театре.
Последний раз мы ушли со Стуруа. Мы очень не любим пафос, когда в театре все пафосно — я сразу ухожу.

СЛАВА: Не, ну если только это как бы сделано специально — это одно дело.

ОЛЕГ: Но если это сделано всерьез — то терпеть это невозможно.

СЛАВА (задумчиво): Ну не знаю, может, просто погода была плохая…

ОЛЕГ: Нет, просто спектакль был не очень хороший. Физически даже тяжело было смотреть. Ужасный спектакль. Бывают еще моменты, иногда
уходишь, если духота, ужасный звук. Моменты, которые просто ни в какие ворота не лезут. А если касается там игры — ее, как правило, всегда
приятно смотреть. Вот у меня, например, сейчас ужасно болит спина. Поэтому я со второго действия ухожу. Я неделю дома со спиной больной
пролежал — не могу смотреть. А так бы с удовольствием, конечно.СЛАВА: Да и поздно уже.

ОЛЕГ: Нет, спектакль-то замечательный. То есть его, он… Можно смотреть. И второй акт — можно смотреть. Но по отдельности они тоже неплохо
смотрятся.

СЛАВА: Вообще, мне кажется, очень не вовремя щас этот спектакль. Очень специфическая по настроению атмосфера. И щас его смотреть
совсем не стоит. Вот в настроение этого периода моей жизни он не попадает.

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Театр «Школа современной пьесы», «Чайка», антракт. Драматург, Алексей и Николай (братья, 30 и 27 лет, работают в строительной фирме, при
разговоре сильно растягивают гласные звуки).

ДРАМАТУРГ: Каким должен быть спектакль, чтобы он вам понравился?

АЛЕКСЕЙ: Можно абсолютно абстрактно, но чтоб… главное, чтоб было действие. 

НИКОЛАЙ: Динамичным слегка он должен быть — конечно, разные спектакли бывают, о разном, но… Должно быть, захватывать должно быть.

ДРАМАТУРГ: А что больше всего в театре не нравится?

АЛЕКСЕЙ: Не нравится мне отсутствие души. Если нет в спектакле энергетики своей уникальной — то это безусловно потерянное мнение. 

НИКОЛАЙ: ХОчется все-таки, чтобы… что-то было светлое. Мне кажется, что даже в чернухе можно найти что-то жизнеутверждающее.

АЛЕКСЕЙ: Вообще, я ко всему отношусь положительно, и к молодежным… Ничего не понимаю, но надеюсь, что когда-нибудь пойму.

НИКОЛАЙ: Мы вообще на артистов шли. На артистов. Но не попали. Другой состав.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Режиссер сидит в забегаловке возле станции метро «Таганская». Он вяло тыкает в кнопки диктофона, попадая то на перемотку, то на 
“Play”.ГОЛОСА:

 — Для меня главное, спектакль должен все-таки, ну… настоящий спектакль — какое-то потрясение.  Все-таки, да?

Должен давать. Как, скажем, некоторые спектакли Марка Захарова… Я считаю, дар — все-таки Марка Захарова…

 — Вообще, абстрактно говорить или про этот спектакль?

 — Не, ну на классику я только в балет хожу.

 — Ну он не должен быть затягивающим, то есть затянутым. То есть через определенно… через минут двадцать-тридцать, а-а-а, должен уже быть,
завязываться сюжет.

Акт третий

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Театр «Школа современной пьесы», «Чайка», после спектакля, на улице. Зрители стремительно расходятся, Драматург отчаянно кидается то в одну,
то в другую сторону и наконец останавливает двух подтянутых пожилых дам с короткой стрижкой, в твидовых пиджаках. Драматург, Валентина
Георгиевна и Наталья Алексеевна (обеим за 70).

ДРАМАТУРГ: Так для чего вы ходите в театр?

В. Г. : Ну вы знаете, мы уж привыкли. Ходить в театр.

Н. А. : Мы с детства. Приученные.

В. Г. : Да, часто. Конечно, не в неделю раз — раз в месяц ходим, такой возраст, когда уже… время не позволяет.

Н. А. : Ну, потому что хотели посмотреть его. Акунина почитали — решили посмотреть.

В. Г. : Забавно. Забавно.

ДРАМАТУРГ: По каким критериям вы оцениваете спектакль?

Н. А. : Не знаю. Шоб хорошо был поставлен.

В. Г. : Шоб хорошо был поставлен.

Н. А. : Чтоб играли хорошо, чтоб любимые артисты, на которых надежды возлагаешь, были в этом спектакле задействованы. Много факторов.

В. Г. : Ну конечно, чтобы… и пьеса трогала как-то.

Н. А. : А вы знаете, я только что смотрела — ха-ха-ха — «Чайку», версию, ой, да я не помню, кто это. Додин?

В. Г. : Додин-ленинградский, не, Додин-ленинградский!

Н. А. : Нет, а здесь, а вот здесь, там — Харатьян играл, там… Вот, вы знаете, конечно, это беспредел. Ха-ха-ха. Ну там, эта, вся трактовка
совершенно — вы не смотрели?..

ДРАМАТУРГ: Нет.

В. Г. : Вот такие трактовки — вам надо было просто его посмотреть. Я не знаю — его, по-моему, просто там… Зрители даже к администратору ходили…

Н. А. : Претензии. 

В. Г. : Претензии — да, и вообще, с привлечением. Такое —нет, такое нам не нравится. Пожалуй, теперь я уже не хочу смотреть Любимова. Хотя
кумир, кумир. 

Н. А. : ТЕХ лет, да…

В. Г. : Юности, а щас это мне кажется уже совершенно…

ДРАМАТУРГ: А вот я еще хотел спросить…

Н. А. : Ну, нам уже пора. Мы уже много…

СЦЕНА ВТОРАЯ

Филиал Театра им. А. С. Пушкина, спектакль «Откровенные полароидные снимки». Драматург и Режиссер осторожно приоткрывают дверь в зал. На 
сцене артист Белый и артист Писарев. Последний изображает труп.

АРТИСТ ПИСАРЕВ (произносит текст Марка Равен-хилла): Сделай, чтобы я кончил. 

АРТИСТ БЕЛЫЙ: Это ужас.

АРТИСТ ПИСАРЕВ: Я ЭТОГО ХОЧу. Артист Белый мастурбирует металлический столб, символизирующий половой член трупа. Все рыдают.

АРТИСТ БЕЛЫЙ: ЭТО Так х…во… Я это ненавижу. Вот это — все?

АРТИСТ ПИСАРЕВ: Все-все. Да. 

АРТИСТ БЕЛЫЙ: Должно быть больше, чем это. Что это? Это… животные. Отчего мы лучше, чем животные? Революция нас не спасает. Деньги
нас не спасают. Любви нет. Хочу, чтобы было что-то еще.

АРТИСТ ПИСАРЕВ: Побыстрее. Побыстрее.

АРТИСТ БЕЛЫЙ; Что это? Дети? Нас спасет это? Я не могу иметь ребенка. X. .. с этими геями. X. .. с этими мужчинами и с тем, что они друг с 
другом трахаются.

АРТИСТ ПИСАРЕВ: Вот хорошо. Ты хороший. Я тебя люблю. Я тебя люблю.

АРТИСТ БЕЛЫЙ: Ты это говоришь, только когда я делаю это.

АРТИСТ ПИСАРЕВ: Ох, правда.

АРТИСТ БЕЛЫЙ: Почему не можешь сказать это в другой раз?

Артист Белый отодвигается.

АРТИСТ ПИСАРЕВ: Не останавливайся.

АРТИСТ БЕЛЫЙ: Почему ты говоришь «я тебя люблю», только когда чувствуешь, что оргазм скоро?

АРТИСТ ПИСАРЕВ: Потому что тогда у меня чувство, вроде того, о котором говорю.

АРТИСТ БЕЛЫЙ: Хоть один раз.

АРТИСТ ПИСАРЕВ: СУка. Не оставляй меня так. Дай мне кончить. Дай кончить.

Режиссер прикрывает дверь.

РЕЖИССЕР: Скоро кончится…

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Филиал Театра им. А. С. Пушкина, «Откровенные полароидные снимки». Спектакль окончен. Выходят последние зрители. Режиссер и Драматург
дежурят у выхода. Последними выходят Кассирша и Билетерши.

БИЛЕТЕРША: У меня это само по себе. Я родилась в театре, за кулисами Большого театра, и без театра просто не могу. Бывало так, я была еще
школьницей, сделаем уроки и бежим — Малый, Большой, куда можно, где есть входные. Это уже жизнь. Понимаете? Когда я не работала в этом
филиале — ходила часто. А сейчас… Мы живем в этом театре, с утра до ночи. Этот спектакль я смотрела. И не раз. И сейчас смотрела, на одной
ноге стояла. И в следующий раз посмотрю. В первый раз он шокировал меня. Там много, мягко говоря, грубости. А потом, понимаете, раз вошла —
не могу уйти, второй вошла — не могу уйти. И чем больше смотрю, тем больше нравится. Вчера, кстати, пришла бабулечка интеллигентная,
солидная, я за нее переживала. Я ей: как вы? А она — я довольна, я получила удовольствие. (Шепотом.) Хотя спектакль с нецензурными словами —
их там выше головы. И с откровенными сценами. А воспринимается очень хорошо.

РЕЖИССЕР (Кассирше): А вы его видели?

КАССИРША: ЭТОТ Еще нет, собираюсь. Честно говоря, тематика меня не очень привлекает. Но интересно посмотреть, что делают люди, в том
числе Серебренников. Его вещи я знаю, знаю и Марка Равенхилла. Я вообще люблю театр. Я люблю актеров, я увлекаюсь этим с детства. Я 
здесь работаю, потому что я просто люблю театр, это не моя профессия. Я, вообще-то, программист. Публика обычная, средняя, так скажем,
заурядная — она хочет посмеяться, отдохнуть душой. Пусть это будет мелодрама располагающая — немножко человек поплачет. В театре ведь
есть посмеяться над чем, есть отдохнуть на чем, есть, конечно, чем восхититься.

БИЛЕТЕРША: Вообще, вы знаете, во всем есть своя прелесть.

***

САМЫЕ ВАЖНЫЕ ГАСТРОЛИ

ЛАУРЕАТ

Тбилисский театр имени Руставели

АРГУМЕНТ

Тбилисские спектакли Роберта Стуруа были показаны одновременно с московскими спектаклями Стуруа и премьерой Стуруа в «Сатириконе».
Получился полноценный фестиваль

КОНКУРЕНТ

Гастроли Мариинки в Большом

*** САМЫЙ МАСШТАБНЫЙ ПРОЕКТ

ЛАУРЕАТ

Мюзикл «Норд-Ост»

АРГУМЕНТ

Сцену посадки «бомбардировщика в натуральную величину» уже увидели зрители в количестве, равном населению Белгорода

КОНКУРЕНТ

“Notre Dame de Paris”

***

САМОЕ МОЩНОЕ ВТОРЖЕНИЕ ЛАУРЕАТ

Команда питерских: режиссер Юрий Бутусов, художник Александр Шишкин, актеры Константин Хабенский и Михаил Пореченков

АРГУМЕНТ

Хабенский и Пореченков играют во МХАТе, Бутусов с Шишкиным делают «Макбетта» в «Сатириконе», все вместе привезли в Москву «Свадьбу
Кречинского»

КОНКУРЕНТ

Режиссеры школы Фоменко

***

САМАЯ ПОПУЛЯРНАЯ ПЕСРОНА

ЛАУРЕАТ

Евгений Гришковец

АРГУМЕНТ

Две премьеры собственных спектаклей, два новых спектакля по его пьесе, один клубный фестиваль, и все — при аншлагах

КОНКУРЕНТ

Олег Табаков

*** САМЫЙ ПРОДУКТИВНЫЙ ТЕАТР

ЛАУРЕАТ

МХАТ им. А. П. Чехова

АРГУМЕНТ

12 спектаклей за сезон — абсолютный рекорд страны по количеству премьер

КОНКУРЕНТ

Театр под руководством Табакова —6 премьер

*** САМЫЙ СКАНДАЛЬНЫЙ СПЕКТАКЛЬ

ЛАУРЕАТ

«Откровенные полароидные снимки»

АРГУМЕНТ

На сцене филиала Пушкинского театра живой педераст вступает в интимные отношения с мертвым

КОНКУРЕНТ

«Трактирщица» Виктора Шамирова

*** САМЫЙ СМЕЛЫЙ ШАГ

ЛАУРЕАТ

Драматург Михаил Угаров выступил в роли режиссера

АРГУМЕНТ

«Облом off» Угарова, поставленный Угаровым в Центре драматургии и режиссуры, оказался очень хорошим спектаклем

КОНКУРЕНТ

Шоумен и автогонщик Николай Фоменко в Пушкинском театре

***

САМЫЙ ПОПУЛЯРНЫЙ ПЕРСОНАЖ

ЛАУРЕАТ

Отцеубийца

АРГУМЕНТ

Павел Деревянко пытается убить отца в спектакле «Герой», Давид Бабо убивает отца (и не только) в спектакле «Роберто Зукко»

КОНКУРЕНТ

Сирано де Бержерак

***

САМАЯ ВОСТРЕБОВАННАЯ АКТРИСА

ЛАУРЕАТ

Елена Морозова

АРГУМЕНТ

Четыре новые роли в спектаклях «Альцест», «Марлен Дитрих», «Мою жену зовут Морис» и «Мастер и Маргарита». Два последних — в Театре Романа
Виктюка

КОНКУРЕНТ

Брутальная вахтанговская прима Мария Аронова

***

САМЫЙ УСПЕШНЫЙ ДЕБЮТ

ЛАУРЕАТ

Миндаугас Карбаускис

АРГУМЕНТ

Литовец, год назад закончивший ГИТИС, — главное приобретение Олега Табакова. Выпустил за сезон три спектакля, один другого лучше

КОНКУРЕНТ

Однокурсник Карбаускиса Василий Сенин

Авторы благодарят за помощь в сборе материала Руслана Маликова и Татьяну Копылову.