Где то, ради чего, несмотря ни на что? [Интервью с Еленой Греминой]
Елена ГРЕМИНА: В театре сегодня побеждают высшие ценности плюс оперативный менеджмент
Новая газета (15-07-2002)

Четыре года назад «Документальный театр» был маленьким семинарским проектом, организованным при поддержке института «Открытое общество» и лондонского театра «Ройял Корт». Проект возглавила и с тех пор не покидает драматург Елена Гремина. Сегодня, когда российская драма, преодолев период маргинальности, переживает всплеск популярности, скромный греминский проект под новым названием «Театр.doc» арендовал полуподвальное помещение в Трехпрудном переулке с импровизированной сценой. Интерес к тому, что на ней происходит, очень большой.
Это не коммерческий проект, здесь ничего не берут за право поиграть на сцене. «Называйте, как хотите. Клуб по интересам, общественное движение, театральная мастерская», — говорит Гремина, при чьем непосредственном участии в Москве не так давно удачно прошел фестиваль «Новая драма».
Елена не афиширует своих функций театральной матери Терезы для начинающих актеров, режиссеров и драматургов. Это и так все знают. А вот про новую драму, о которой так много все говорят, «мы знаем очень мало, но обязательно должны знать больше»…

 — Вы довольны фестивалем «Новая драма»?
 — Он прошел в первый раз, случился и получился. Организации- учредители,- а это ассоциация «Золотая маска», МХАТ имени Чехова и центр «Документальная сцена»,- решили проводить его и в дальнейшем.
Москвичи «Новую драму» приняли очень хорошо. Камергерский переулок стал фестивальным центром, была своя фестивальная толпа, в основном состоящая из молодежи, во МХАТе были заняты все три сцены — Основная, Новая и Малая. Получилась очень хорошая московская летняя история. 
Сама идея такого фестиваля принадлежит директору «Золотой маски» Эдуарду Боякову. Но «Документальный театр» — это по-прежнему независимый, инновационный, слегка безумный проект, объединяющий молодежь из разных городов.
Мы существуем как общественное движение — почти без денег и с амбициозными идеями.
 — Чем вы можете объяснить сегодняшний интерес к новому слову в театре?
 — Последний раз драматургический бум у нас в стране случился в период перестройки по поводу запрещенных до этого западных пьес шестидесятых годов — Беккет, Ионеско, Кольтес. Уже тогда российская драматургия перестала влиять на театральный процесс. Сейчас разные люди говорят о драматургическом дефиците и пытаются его восполнить. Процесс идет активно, но еще не так, как в Европе. На Эдинбургском фестивале, например, 70—80% всех спектаклей поставлены по современным пьесам.
 — Вы отслеживаете ситуацию, читаете пьесы уже много лет подряд, участвовали в создании драматургического фестиваля «Любимовка». Можете что-нибудь сказать об изменении сознания драматурга? И каков процент качественных текстов?
 — Пьес на конкурс «Фестиваля молодой драматургии» (в этом году он проходил в рамках фестиваля «Новая драма» при поддержке Комитета по культуре правительства Москвы) прислано было много, и средний уровень, на мой взгляд, очень вырос. Одна из тенденций — много реалистических пьес «про жизнь». «Вот я, дорогие зрители, а вот как это все началось и что с нами дальше случилось». Это старый прием средневекового театра, но он по-прежнему работает и всегда вовлекает зрителя в диалог со сценой.
Вторая тенденция — обращение драматургии завтрашнего дня (ведь это свеженаписанные пьесы, и поставлены они будут — если будут — в следующих сезонах) к важнейшим проблемам — смерть, религия и вера, экзистенциальный выбор. В пьесе Максима Курочкина герой спускается в ад, чтобы навестить умершего отца. Две пьесы Родиона Белецкого очень интересные. Одна, «Забавное богоискательство», — актуальная история об отношениях современного молодого человека и религии, о том, как юноша пытается воцерковиться. Вторая, «Разговор, которого не было», — тоже о вечных вещах, дружбе, смерти. Очень интересная пьеса двух авторов из Костромы Владимира Забалуева и Алексея Зензинова «Время Я».
 — А как тогда объяснить такой парадокс: в номинации «Новой драмы» «Лучшая пьеса» победил «Облом off» Михаила Угарова. Текст ироничный, больной, современный, но в основе — Гончаров.
 — «Облом off», «Анна Каренина-2» — это одна из тенденций новой драмы. Есть другие, есть техника документального театра «вербатим». Одна пьеса, представленная на фестивале «Новая драма» в конкурсной программе, была сделана по модели расшифрованного интервью с реальными людьми («Угольный бассейн» театра «Ложа»), составленного из диалогов кемеровских шахтеров.
На фестивале были показаны «Преступления страсти» Галины Синькиной. Синькина была в нашей театральной группе, которая выезжала в женскую колонию № 6 строгого режима. Там, в колонии, есть психотерапевтический театр, который работает с заключенными под началом психолога Галины Рословой. Там родилась несколько проектов.
 — Как вы узнали о том, что в колонии есть психотерапевтический театр?
 — Нас познакомила в институте «Открытое общество» координатор программы «Культура» Елена Зеленцова.
Галина Рослова — девушка двадцати четырех лет, выпускница Орловского пединститута, врач-психолог в колонии № 6 и источник позитивной энергии там. Психотерапевтический театр в колонии — это ее инициатива.
Из этого знакомства возникли два интересных проекта — литературный семинар по драматургии среди женщин-заключенных, который наши драматурги там провели (пьеса «Мой голубой друг» женщины-заключенной Екатерины Ковалевой, прочитанная на фестивале Ингеборге Дапкунайте, — один из результатов семинара). И два проекта «Документального театра» — «Преступления страсти» Галины Синькиной и «Я дочь своей матери» Екатерины Нарши и Аглаи Романовской. Интерес ко всем этим начинаниям очень велик. В августе в нашем «Театр.doc» Галина Синькина выпускает премьеру — «Преступления страсти».
 — Бестактный вопрос. Как вы делите теперь драматургов с «Центром Рощина и Казанцева», ведь они первые начали работать в Москве как открытая сценическая площадка?
 — Мы не конкурируем, а сотрудничаем. Мы пытаемся в своей работе отрицать «вертикальные» взаимоотношения — конкуренция, соревнование «эго», кто выше и лучше и др. Когда у нас получается следовать этому, мы сильны. Часто бывало так, что проекты, инициированные нами, потом, к нашей радости, развивались в Центре драматургии и режиссуры.
Сейчас у нас после фестиваля «Новая драма» несколько проектов, связанных с новыми пьесами, обнародованными в программе читок. Какие- то из них захочет принять к постановке МХАТ, какие-то — Центр драматургии и режиссуры. А для того, что окажется слишком радикальным или слишком необычным, у нас есть свои скромные ресурсы — «Театр.doc».
Может быть, в этом сезоне сделаем с Центром драматургии копродукцию. Режиссер Ольга Субботина, текст Александра Железцова «Красной ниткой». Будет петь русские песни отличная актриса Ольга Лапшина плюс панк-квартет Владимира Панкова — такой драматургически- музыкальный проект. Где показывать — решим. 
 — Как вы думаете, будет продолжаться экспансия новой драмы в России в ближайшие годы?
 — Я думаю, новая драматургия займет ровно то место, которое сможет занять.
 — Насколько велик интерес к русской драме за границей?
 — Скажем так: он есть.
С лондонским театром «Ройял Корт» мы продолжаем активно сотрудничать. Они были первыми, кто серьезно заинтересовался тем, что происходит с современными пьесами в России. 
Европейская драматургия — такая разная, и мы так мало о ней знаем. Большинству знакомы имена Марка Равенхилла и Сары Кейн. И все. А есть, например, пьеса Кэрил Черчилль «Далеко», где через метафору раскрыты жгучие социальные реалии — война, жестокость, геноцид. Или ее документальная пьеса «Серьезные деньги» — о лондонской бирже — в жанре средневековой мистерии. Там фигурируют охотники и рыцарь на белом коне — как видите, опознавательные знаки у этого английского автора отличаются от тех, по которым уже привыкли маркировать английскую драму. Мы так мало знаем, и мы обязательно должны знать больше!
 — Мы мало переводим друг друга?
 — Успешные спектакли по тому же Равенхиллу, сделанные Ольгой Субботиной и Кириллом Серебренниковым, являются лучшим стимулом и для того, чтобы переводчики что-то делали. Татьяна Могилевская очень успешно занимается российско-французским проектом: более десяти русских пьес переведены и успешно идут во Франции. Это как раз поколение тридцатилетних — Курочкин, Гришковец, Драгунская, Вадим Леванов.
 — Что сегодня заставляет людей писать пьесы, а не заниматься игрой на бирже, например?
 — Действительно, что? (Улыбается.)
Вот важная вещь. На глазах развились структуры независимых театров. По итогам фестиваля «Новая драма» призы получили именно они — Центр драматургии и режиссуры, театр «Особняк», театр «АпАрте». Сегодня в секторе новой драмы побеждают группа творческих единомышленников плюс оперативный менеджмент, пусть даже это менеджмент дилетантов. Алексей Казанцев — он в первую очередь драматург, писатель, творческий человек, а создал Центр, сделал такое дело, с которым группа менеджеров могла бы не справиться. Потому что вокруг него собралась команда людей, которые понимают, что они делают, зачем они это делают, и хотят это понимать.
Питерский театр «Особняк»… Я слежу за ним уже лет шесть. Я помню, был момент, многие из его артистов ушли из академических театров, днем работали дворниками, играли вечерами в «Особняке» то, что они хотели и как они хотели.
Кемеровский театр «Ложа», челябинская мастерская «Бабы»… Люди работают на чрезвычайно высоком уровне, имея так мало материальных ресурсов, — проблемы с помещением, с финансированием. Почему независимые театры не только выживают, но и зачастую добиваются впечатляющих творческих результатов? Потому что это не просто организация с вешалкой и бухгалтерией — здесь группа единомышленников, люди готовы стоять насмерть, чтобы жил их театр. «Где то, ради чего, несмотря ни на что?» (цитата из пьесы Екатерины Нарши). В этих независимых театрах (как, я надеюсь, и у нас в «Театре.doc») люди осознают это «то, ради чего».
 — Какова сила слова в театре сегодня?
 — Очень большая. Особенно на камерных площадках. И никакой пластический и невербальный театр этого не заменит. В нашем крохотном «Театре.doc» я просто сама вижу, как люди остро воспринимают именно слова, сказанные им, близко от них. Своего рода телевизионный «крупный план». Возникает момент настоящей связи с публикой. И это и есть сущность театра.
На документальном спектакле Галины Синькиной «Преступления страсти» (о женщинах-заключенных, совершивших преступления из-за любви) зрительница настолько отождествила артистку с персонажем, что закричала: «Как ты можешь так делать, где твои дети, ты забыла, что у тебя есть дети?»
И вышла из зала вне себя, хлопнув дверью. Театр должен возбуждать сильные чувства.

Екатерина ВАСЕНИНА
15.07.2002
http://2002.novayagazeta.ru/nomer/2002/50n/n50n-s37.shtml

Екатерина Васенина


Вернуться к прессе
 
 Ассоциация «Новая пьеса», © 2001—2002, newdrama@theatre.ru